Page 34 - Дни и ночи

- Да... Когда три месяца назад уходил отсюда на Южный фронт, Сталинград считался
еще глубоким тылом, трудно было представить себе, что мы вот с вами будем сидеть в этом
доме. Тут ведь перед домом был парк, теперь, наверное, мало что от него осталось...
- Мало,- подтвердил Сабуров.- Несколько деревьев да столбы от волейбольных сеток.
- Вот, вот, столбы от волейбольных площадок,- усмехнулся Ванин,теннисную не
успели сделать. Как раз перед войной я собирал молодежь на воскресники, ровняли землю,
катками катали, а теперь, наверное, изрыто все...
- Изрыто,- опять подтвердил Сабуров.
Ванин задумался.
- Черт его знает,- сказал он,- всем тут тяжело воевать, потому что уж больно Волга
близко. А мне совсем тяжело... Я ведь тут каждый дом знаю, действительно каждый,- а не
для красного словца... Двенадцать лет назад мы тут зеленое кольцо решили сделать, чтоб
меньше пыли. Да, не думали мы тогда, что эти трехлетние липки через десять лет поломает
война и что тогдашние пятнадцатилетние пареньки будут, не дожив до тридцати, помирать
на этих улицах. И вообще о многом мы тогда не думали, так же, как, наверное, и вы.
- Наверное.
Ванин несколько раз подряд затянулся и посмотрел на Сабурова.
- Представляете, сегодня утром увидел город с того берега... Был город - и нету.
Наверное, ваш командир дивизии принял меня за сумасшедшего, я на все его вопросы
отвечал как автомат: да, нет, да, нет, да, нет... Вы все-таки, наверное, не можете до конца
меня понять. Всю мою грусть.
- Нет, почему же,- сказал Сабуров,- я вас вполне понимаю, но только меня вместе с
грустью иногда зло берет...
- На кого?
- На себя, на вас, на других. Черт его знает. Может, поменьше нужно было внимания к
вашим зеленым насаждениям и больше внимания ко многому другому. Вот я - я прослужил
два года в армии... Когда уходил в запас, сказали: "Напрасно, из вас мог бы получиться
хороший военный". Но я ушел... И заметьте, если бы не верил в то, что будет война, может
быть, был бы и прав, но я же был уверен, что война будет,- и, значит, был неправ; должен
был остаться в армии.
- Понимаю,- сказал Ванин,- хотя нельзя же было всем сразу стать военными,
согласитесь и с этим.
- Соглашаюсь, с той поправкой, что мы ими все равно стали, и стали позже, чем это
было нужно... Впрочем, что зря вспоминать, теперь наше дело солдатское - независимо от
прежних заблуждений, своих и чужих, отстоять вон эти три дома - и все.- Сабуров постучал
пальцем по лежавшему перед ним плану.- Как, не отдадим дома, а, комиссар?
Ванин улыбнулся.
- Надеюсь. Знаете,- доверительно добавил он,- что мне сказал командир полка, когда
отправлял к вам?
- Что?
- "Пойдете к Сабурову, он воюет неплохо, но любит порассуждать и вообще у него
бывают настроения..." - "Какие настроения?"- спросил я. "Так, вообще настроения",- сказал
он и сделал рукой такой жест, как будто этим все сказано.
Сабуров рассмеялся:
- Спасибо за откровенность. Признаюсь, у меня действительно бывают настроения - то
одно настроение, то другое настроение, и вообще, мне кажется, человек без настроений не
может быть. А как по-вашему?
- По-моему, тоже.
- А ваша волейбольная площадка,- вдруг переводя разговор, сказал Сабуров,- почти
цела. Пять-шесть воронок, но это ведь только подсыпать земли и два-три раза пройтись
катком. А столбы стоят, и на одном даже обрывок сетки. Вот лейтенант,- кивнул Сабуров на
сидевшего с ним рядом Масленникова,- игрок сборной Москвы по волейболу. Вы меня