Page 68 - Голова профессора Доуэля

только голову Брике от её прекрасного молодого тела. Он отсекал от Брике весь мир, все
радости и надежды, которыми она жила.

ТОМА УМИРАЕТ ВО ВТОРОЙ РАЗ

Голова Тома хирела с каждым днём. Тома не был приспособлен для жизни одного
сознания. Чтобы чувствовать себя хорошо, ему необходимо было работать, двигаться,
поднимать тяжести, утомлять своё могучее тело, потом много есть и крепко спать.
Он часто закрывал глаза и представлял, что, напрягая свою спину, поднимает и носит
тяжёлые мешки. Ему казалось, что он ощущает каждый напряжённый мускул. Ощущение
было так реально, что он открывал глаза в надежде увидеть своё сильное тело. Но под ним
по-прежнему виднелись только ножки стола.
Тома скрипел зубами и вновь закрывал глаза.
Чтобы развлечь себя, он начинал думать о деревне. Но тут же он вспоминал и о своей
невесте, которая навсегда была потеряна для него. Не раз он просил Керна поскорее дать ему
новое тело, а тот с усмешкой отговаривался:
— Всё ещё не находится подходящего, потерпи немного.
— Уж хоть какое-нибудь завалящее тельце, — просил Тома: так велико было его
желание вернуться к жизни.
— С завалящим телом ты пропадёшь. Тебе надо здоровое тело, — отвечал Керн.
Тома ждал, дни проходили за днями, а его голова всё ещё торчала на высоком столике.
Особенно были мучительны ночи без сна. Он начал галлюцинировать. Комната
вертелась, расстилался туман, и из тумана показывалась голова лошади. Всходило солнце.
На дворе бегала собака, куры поднимали возню… И вдруг откуда-то вылетал ревущий
грузовой автомобиль и устремлялся на Тома. Эта картина повторялась без конца, и Тома
умирал бесконечное количество раз.
Чтобы избавиться от кошмаров. Тома начинал шептать песни, — ему казалось, что он
пел, — или считать.
Как-то его увлекла одна забава. Тома попробовал ртом задержать воздушную струю.
Когда он затем внезапно открыл рот, воздух вырвался оттуда с забавным шумом.
Тома это понравилось, и он начал свою игру снова. Он задерживал воздух до тех пор,
пока тот сам не прорывался через стиснутые губы. Тома стал поворачивать при этом язык:
получались очень смешные звуки. А сколько секунд он может держать струю воздуха? Тома
начал считать. Пять, шесть, семь, восемь… «Ш-ш-ш», — воздух прорвался. Ещё… Надо
довести до дюжины… Раз, два, три… шесть, семь… девять… одиннадцать, двенад…
Сжатый воздух вдруг ударил в нёбо с такой силой, что Тома почувствовал, как голова
его приподнялась на своей подставке.
«Этак, пожалуй, слетишь, со своего шестка», — подумал Тома.
Он скосил глаза и увидел, что кровь разлилась по стеклянной поверхности подставки и
капала на пол. Очевидно, воздушная струя, подняв его голову, ослабила трубки, вставленные
в кровеносные сосуды шеи. Голова Тома пришла в ужас: неужели конец? И действительно,
сознание начало мутиться. У Тома появилось такое чувство, будто ему не хватает воздуха;
это кровь, питавшая его голову, уже не могла проникнуть в его мозг в достаточном
количестве, принося живительный кислород. Он видел свою кровь, чувствовал своё
медленное угасание. Он не хотел умирать! Сознание цеплялось за жизнь. Жить во что бы то
ни стало! Дождаться нового тела, обещанного Керном…
Тома старался осадить свою голову вниз, сокращая мышцы шеи, пытался
раскачиваться, но только ухудшал своё положение: стеклянные наконечники трубок ещё
больше выходили из вен. С последними проблесками сознания Тома начал кричать, кричать
так, как он не кричал никогда в жизни.
Но это уже не был крик. Это было предсмертное хрипение…
Когда чутко спавший Джон проснулся от этих незнакомых звуков и вбежал в комнату,