Page 71 - История одного города

встретил процессию, которая сразу заинтересовала его. Шесть девиц, одетых в прозрачные
хитоны, несли на носилках Перунов болван; впереди, в восторженном состоянии, скакала
предводительша, прикрытая одними страусовыми перьями; сзади следовала толпа дворян и
дворянок, между которыми виднелись почетнейшие представители глуповского купечества
(мужики, мещане и краснорядцы победнее кланялись в это время Волосу). Дойдя до
площади, толпа остановилась. Перуна поставили на возвышение, предводительша встала на
колени и громким голосом начала читать "Жертву вечернюю" г. Боборыкина.
— Что такое? — спросил Грустилов, высовываясь из кареты и кося исподтишка
глазами на наряд предводительши.
— Перуновы именины справляют, ваше высокородие! — отвечали в один голос
квартальные.
— А девочки… девочки… есть? — как-то томно спросил Грустилов.
— Весь синклит-с! — отвечали квартальные, сочувственно переглянувшись между
собою.
Грустилов вздохнул и приказал следовать далее.
Остановившись в градоначальническом доме и осведомившись от письмоводителя, что
недоимок нет, что торговля процветает, а земледелие с каждым годом совершенствуется, он
задумался на минуту, потом помялся на одном месте, как бы затрудняясь выразить заветную
мысль, но наконец каким-то неуверенным голосом спросил:
— Тетерева у вас водятся?
— Точно так-с, ваше высокородие!
— Я, знаете, почтеннейший, люблю иногда… Хорошо иногда посмотреть, как они…
как в природе ликованье этакое бывает…
И покраснел. Письмоводитель тоже на минуту смутился, однако ж сейчас же вслед за
тем и нашелся.
— На что лучше-с! — отвечал он, — только осмелюсь доложить вашему высокородию:
у нас на этот счет даже лучше зрелища видеть можно-с!
— Гм… да?..
— У нас, ваше высокородие, при предместнике вашем, кокотки завелись, так у них в
народном театре как есть настоящий ток устроен-с. Каждый вечер собираются-с, свищут-с,
ногами перебирают-с…
— Любопытно взглянуть! — промолвил Грустилов и сладко задумался.
В то время существовало мнение, что градоначальник есть хозяин города, обитатели же
суть как бы его гости. Разница между «хозяином» в общепринятом значении этого слова и
"хозяином города" полагалась лишь в том, что последний имел право сечь своих гостей, что
относительно хозяина обыкновенного приличиями не допускалось. Грустилов вспомнил об
этом праве и задумался еще слаще.
— А часто у вас секут? — спросил он письмоводителя, не поднимая на него глаз.
— У нас, ваше высокородие, эта мода оставлена-с. Со времени Онуфрия Иваныча
господина Негодяева даже примеров не было. Все лаской-с.
— Ну-с, а я сечь буду… девочек!.. — прибавил он, внезапно покраснев.
Таким образом характер внутренней политики определился ясно. Предполагалось
продолжать действия пяти последних градоначальников, усугубив лишь элемент
гривуазности, внесенной виконтом дю Шарио, и сдобрив его, для вида, известным
колоритом сентиментальности. Влияние кратковременной стоянки в Париже сказывалось
повсюду. Победители, принявшие впопыхах гидру деспотизма за гидру революции и
покорившие ее, были, в свою очередь, покорены побежденными. Величавая дикость
прежнего времени исчезла без следа; вместо гигантов, сгибавших подковы и ломавших
целковые, явились люди женоподобные, у которых были на уме только милые
непристойности. Для этих непристойностей существовал особый язык. Любовное свидание
мужчины с женщиной именовалось "ездою на остров любви" грубая терминология анатомии
заменилась более утонченною; появились выражения вроде: "шаловливый мизантроп",