Page 67 - Лабиринт

Собака все заливалась вдали, луна повисла над головой, грозно бронзовея, и Толику
вдруг показалось, что его посадили в жгучую воду. Он дернулся и застонал.
— Вот тебе, вот тебе! — скрипел голос. — Отведай крапивки, фулюган!
Толик взвыл.
— Дяденька! — крикнул он снова. — Дяденька, не надо, я не хулиган, я маме, у нее
день рождения, — и почувствовал, как руки, державшие его, ослабли.
— Ну вот! Ну вот! — растерянно сказал скрипучий голос. — А пошто не купишь, коли
мамке?
— Денег нет, — ревел Толик, подтягивая штаны и оборачиваясь.
На фоне огненной луны четко вырисовывались борода и горбатый нос. За спиной у
деда торчало ружье.
— Значит, мамке? — спросил, смущенно покашливая, старик.
Толик кивнул, негромко постанывая. Сзади все у него пылало, хотелось плакать, но он
держался. Неизвестно еще, что дальше будет, так и в милицию попадешь — ничего себе
подарочек!
— И то, — сказал старик, переминаясь с ноги на ногу. — И то удивляюсь, за сколько
лет ты первый залез. Не лазют за цветами. То ли от центра далеко, то ли полно их и так. Уж
сомлеваться стал в своей должности.
Толик растирал слезы.
— Пойдем! — сказал дед повелительно и повернулся.
Вздрагивая всем телом, тихо подвывая и держась за штаны, Толик двинулся за ним.
Дед шагал между грядками, наклонялся, щелкал маленькими ножничками, складывал
букет и приговаривал:
— Я уже солью хотел шибануть из берданки-то, да пожалел. Солью-то еще больнее.
Толик согласно кивал головой, дед стриг цветы, как опытный парикмахер, и наконец
протянул ему пушистый букет.
— Хорош? — спросил он удрученно.
— Хорош! — простонал Толик и побежал к забору.
— Да постой! — кричал ему дед. — Пошто через забор-то? Вон калитка!
Стиснув зубы, Толик выбрался из сада.
Он бежал в темноте, спотыкаясь о корни деревьев, одной рукой держась за штаны, а
другой сжимая, будто факел, букет.
Вдруг Толик взвизгнул.
Перед ним, освещенный красной луной, стоял покосившийся крест. Крест блестел
каменными боками, отражал свет луны, и было похоже, что он светится весь изнутри
холодным неоновым светом. Толику даже послышался легкий треск.
Он отпрыгнул, словно ужаленный, в сторону и побежал, забыв обо всем.
Толик мчался, и ему казалось, что по бокам что-то мерцает. Он решил смотреть только
вперед, ни на метр в сторону, а еще лучше глядеть на букет. На трепещущий душистый
букет. Но страх не убавлялся, а подгонял его, словно невидимый бич.
К тете Поле Толик пришел весь взмокший. Место, горевшее от крапивы, пока он бежал,
утихло, а теперь, в тишине и покое, заныло снова. Единственным утешением были цветы.
Они трепетали, издавали благоухание и были еще получше, чем те, на открытке.
Толик попросил тетю Полю поставить их в воду до утра, а сам трясся, подпрыгивал,
отдувался.
— Да что с тобой? — хмурясь, спросила она.
Пришлось, краснея, рассказать, и тетя Поля расхохоталась до слез.
— Вон как без денег-то, чем рассчитываться приходится!
Потом она вышла на кухню и вернулась с мокрым полотенцем.
— Вот что, парень! — сказала тетя Поля, все еще смеясь. — Снимай штаны, да посиди
на этом с полчасика. А я пока на кухне побуду.
Тетя Поля ушла, и Толик сделал все, как она велела.