Page 76 - Лабиринт

кулак, а потом выждал момент — и как саданул второй рукой по белобрысому! Тот
закачался, и у него носом пошла кровь.
Толик уже совсем было увлекся боем, но, как только у белого побежала кровь,
отправился в коридор. Уж очень противно стало глядеть, как белобрысый бодро улыбался,
хотя в глазках у него было совсем другое.
Только что Толик сам дрался — не понарошку, а на самом деле, и разбил губу
длинному Цыпе, и сам плевался кровью возле колонки, но там была драка, там была война.
Толик мог рассказать по порядку, почему дрались там, во дворе. Здесь же черненький разбил
нос белобрысому просто так. Ни из-за чего. Может быть, он даже не хотел этого —
черненький выглядел добрым парнем и совсем не злился, когда ударил того, с челочкой.
Нет, драться просто так и просто так пускать друг другу кровь из носа Толику не
хотелось. Он признавал только серьезные драки. А тут и всерьез и понарошку.
Вышел, помахивая кошелкой, Темка.
— Не понравилось? — спросил он. — Ну ты просто не раскусил еще, не понял, что к
чему.
— Да нет, — ответил Толик, — понял. Неохота просто так драться.
Темка рассмеялся.
— А так охота? — и кивнул на Толика. Толик потрогал лицо рукой. На скуле вздулся
фингал, зуб все шатался и кровоточил.
— И так неохота, — подтвердил он и вдруг добавил: — Вообще драться неохота…
Он вложил в эти слова свой смысл. Действительно, как устал он от этой борьбы, от
этой бесконечной драки с бабкой, с мамой, с Изольдой Павловной, с отцом, с Цыпой — да
кого только не было среди противников, вот даже Темка, который мирно идет рядом. Ведь
ничего не произошло с тех пор, как Толик поговорил с отцом. Ничего не сдвинулось с места.
Отец не вернулся, и Темка по-прежнему его новый сын. Новый сын — значит, враг.
Враг-то враг, но Толик не испытывал к Темке никаких вражеских чувств. Наоборот.
Темка поступал как товарищ, нет, больше — как друг. Он не тронул его, когда Толик
бросился с кулаками. Даже не вспомнил ни разу про эту глупость, а ведь это была ужасная
глупость бросаться на него: он-то тут при чем? А сегодня эта драка с Цыпиной компанией.
Да и вообще. Темка был старше Толика на два класса, а говорил, как с равным, не задирая
нос, не хвастался, что сильнее. Вот и сейчас — шел, думал над Толикиными словами про
драку и не смеялся, молчал — значит, понимал.
— А ты и не дерись! — сказал он. — Просто я уважаю сильных людей. И не только
людей, — улыбнулся Темка. — Вот хочешь, прочитаю?
Они сели на лавочку, и Темка вытащил из кошелки книгу.
— Про дельфинов и про китов, — сказал он. — Мировая книга. Вот слушай! Одного
кашалота загарпунили. Когда кита гарпунят, он удирает, а этот наоборот. Пошел на таран. —
Темка стал читать. — «Кашалот развернулся и бросился в атаку на судно.
Двенадцатиметровый кит ударил судно головой в борт. Корабль резко накренился. Удар был
так силен, что заскрежетали стальные листы корпуса, многие матросы попадали, а судовые
двигатели вышли из строя. Пришлось судно отбуксировать в порт». — Темка восхищенно
глянул на Толика. — Видел? — воскликнул он. — Какой отважный кит!
— Так это кит! — возразил Толик.
— А ты что, хуже кита? — удивился Темка. — Любой человек за себя постоять
должен!

9

С Темкой было интересно. Он знал совершенно все про дельфинов и китов и
озадачивал Толика своими вопросами.
— Знаешь, — спрашивал он, — какой длины самый большой кит?
Толик пожимал плечами.