Page 74 - Лабиринт

спросил первым:
— Зачем ты сделал это?
— Ты должен попытаться понять меня, — сказал отец, опуская голову. — Я измучился
от такой жизни. Твоя бабушка невыносима. Мама не любит. Лучше как ножом: обрубил — и
все… — Он заглянул Толику в глаза. — Единственное, что я хочу, единственно, о чем думаю
все время, — чтобы понял и простил меня ты. Я тебя очень люблю, — сказал отец, — и
прошу остаться моим сыном.
Он сказал слово «моим» громче, будто хотел подчеркнуть, что Толик должен быть не
чьим-то там сыном. Чудак человек! Разве можно стать чужим сыном, если у тебя есть отец?
— Ты понял меня? — спросил отец.
Толик вспомнил трамвай, уплывающий с трубачом. Вспомнил людей на остановке.
Тем, веселым, было не до толстяка. Он их рассмешил, вот вам и все. А как мало! Как мало
смеяться, когда надо плакать! Ах, люди, как часто не понимают они друг друга! Не хотят
понять. Вот и отец спрашивает: «Ты понял меня?» — потому что сам ничего не понял.
Потому что у самого сил понять не хватило.
— Нет, — ответил Толик, вглядываясь в отца, как в ту толпу на остановке. — Не понял,
потому что ты не прав. Мама любит тебя. Любит, понятно? Она просто слабая, и ты ей
должен помочь.
— Как помочь? — воскликнул отец.
— Не знаю, — тихо сказал Толик. — Но ты должен. Вы должны оба.
Отец отвел глаза.
— Но не в этом дело, — продолжал Толик. — Не это я хотел сказать.
Он набрал побольше воздуха, чтобы нанести отцу последний удар.
— Темка тебя ненавидит, — сказал он, бледнея. — Он не хочет, чтобы ты был его
новым отцом. У него есть старый. И он говорит, чтобы ты уходил от них.
Толик думал, отец растеряется, загорюет, вздохнет.
Но он только кивнул головой.
— Знаю, — сказал он. — Знаю!

8

Через день, утром, во дворе раздался свист. Толик выглянул из окна и увидел Цыпу.
Ничего себе гость!
Гость был не один, поодаль стояли пятеро каких-то незнакомых Толику ребят, и было
ясно, что они пришли с Цыпой.
— Иди-ка! — крикнул долговязый развязным голосом. — Поговорим!..
Толик сразу почувствовал неладное, но не выйти, остаться дома было позорно. Сжимая
кулаки, Толик сошел вниз.
На дворе было пустынно. Только Цыпа и пятеро парней.
Цыпа подошел вплотную к Толику, посмотрел сверху вниз, оттянув губу, и сильно
ткнул его пальцем в живот. Толик от неожиданности отскочил назад, парни загоготали, а
Цыпа уже снова медленно приближался к нему. Толик зарделся. Если бы Цыпа его ударил,
было б не так обидно. Ударил за старое — вот и все. А тут он издевался. Тыкал пальцем.
Цыпа приближался, и Толик, свирепея, стремительно метнулся в атаку. Он целил в
оттопыренную Цыпину губу, но не достал и попал в подбородок. Руку резанула острая боль,
Толик скорчился, а когда разогнулся, увидел, что стоит в кольце. Пятеро незнакомых парней
и шестой Цыпа медленно подходили к нему. Толик крутнулся, выбирая слабину в этом
кольце, и почувствовал сильный удар сзади. В то же мгновение град кулаков обрушился на
него со всех сторон, будто он попал в молотилку. В глазах плавали желтые круги, парни
били куда попало, и один ударил в поддых. Земля поехала вбок, и Толик осел на асфальт.
Через минуту, когда Толик пришел в себя, вокруг никого не было. Парни бегали под
тополем, там, где зимой играли в хоккей. Кто-то широкоплечий и складный стремительно