Page 78 - Лабиринт

Толику стало жаль Темку, жаль его отца и мать, которых он никогда не видел, но
которые мучились из-за водки, отец — не замечая этого, а мать — переживая, страдая,
горюя, как Толикина мать, наверное, даже хуже.
— Ты пробовал водку? — спросил неожиданно Темка, оборачиваясь к Толику.
Он мотнул головой.
— А я пробовал, — сказал Темка. — Специально пробовал, когда дома никого не было.
Узнать хотел, чего он находит в ней.
Темка замолчал.
— Ну? — подстегнул его Толик.
— Налил полстакана и выпил. Горько — ужас! Голова сразу кругом пошла, будто в
нокдаун попал. А потом мутить меня стало. Тут мать вернулась, понюхала стакан и давай
меня ремнем хвостать. Ревет и лупит, ревет и лупит, а я ей ничего объяснить не могу, язык
еле ворочается. Испугалась, что и я запью.
Он усмехнулся.
— Твой-то тоже попивать начинает, — сказал он.
Толик вздрогнул. Отец стал выпивать? Да нет, быть этого не может!
— Врешь! — выдохнул Толик и добавил зло: — Наговариваешь ты все, потому что
ненавидишь! — И сам удивился тому, как сказал. Будто он Темку уговаривал отца любить.
— Ну, знаешь, — обиделся Артем. — Что не люблю я его, это точно. Но чтобы
наговаривать, ты это брось.
Верно, не тот человек был Темка, чтобы зря говорить.
— Хоть бы он ушел поскорей, — вздохнул Темка. — Вот думаю и ничего придумать не
могу. Что бы такое выкинуть, чтобы он ушел? — Он повернулся к Толику. — Может, ты
придумаешь?
«Что тут придумаешь, — с горечью подумал Толик. — Ведро воды на него вылить,
чтобы обиделся, капкан у входа поставить? Все это ерунда, все это детские штучки, и не
помогут они».
— Может, мне из дому уйти? — спросил сам себя Темка. — Я ведь давно хотел. Но
куда? — вздохнул он. — Куда уйти-то?
Они бродят по городу, как два бездомных щенка, и некуда им деться. Слава богу,
погода стоит хорошая, и мать Артему дает немного денег. Они покупают пончики с
повидлом и запивают их сладкой газировкой — не хуже любого обеда и даже интереснее —
не надо есть суп и сидеть не надо. Пожевал стоя, попил и шагай себе дальше.
В речке искупаются, на тренировку Темкину сходят — Толик его в коридоре подождет,
потом опять просто так бродят. Весь свой город исколесили. Где не побывали только. Даже в
знаменитой Клопиной деревне.
Давно-давно, когда ни Толика, ни Темки на свете не было и война шла, в город их
приходили эшелоны. Выходили из них люди, вытаскивали тяжелые ящики, везли на лошадях
в разные места, где днем и ночью костры горели. Зима была, кострами отогревали землю, а
потом вбивали в нее железные балки, строили торопливо заводы, ставили в холодных цехах
станки, которые в ящиках привезли. Холодно было, померли многие по дороге от голода, а
станки привезли, как новенькие — в смазке, не попорченные ржой, чтоб сразу, без
проволочек можно было делать снаряды.
Тетя Поля говорила Толику, о себе люди тогда думали мало, работали круглые сутки, в
три смены, а жили как попало. Строили деревянные хибарки в длинном овраге, который был
в самом центре, между стенок опилки насыпали для теплоты или паровозный шлак. Хибарки
росли одна возле другой, как пчелиные соты, и никто не жаловался. Думали: кончится война,
построим большие дома, заживем хорошо сразу, да не вышло. Не сразу большие дома
построили, да и хибары не сдавались — время-то шло, рождались дети вроде Темки с
Толиком, в хибарках народу прибавлялось, и никаких новых домов не хватало, чтобы
расселить деревянный овраг. Овраг этот прозвали Клопиная деревня.
Уже выросли Толик с Темкой, люди послевоенного рождения, а Клопиная деревня все