Page 80 - Лабиринт

теперь, после того, что Темка решил там, в Клопиной деревне, его можно было сравнить
только с тем отважным китом. Темка шел на таран. Изо всей силы!
Они дружно шагали в ногу. Толик вспомнил знакомую песенку и замурлыкал ее под
нос. Темка услышал ее и подхватил. Толик взглянул на небо и запел громче. Они шагали и
пели во весь голос, довольные собой и всем, что было.

Встань пораньше,
Встань пораньше,
Встань пораньше —
Когда дворники замаячат у ворот,
Ты увидишь, ты увидишь,
Как веселый барабанщик
В руки палочки кленовые берет.
Ты увидишь, ты увидишь,
Как веселый барабанщик
В руки палочки кленовые берет.

Они шли, распевали свою песенку во все горло, и прохожие, улыбаясь, оборачивались
на них. А чего улыбаться? Тр-ра-ра! Тр-р-ра! — стучали кленовые палочки. Чего улыбаться,
Толик пел вполне серьезно. И Темка тоже. Тр-р-ра! Тр-р-ра! — грохотал тугой барабан.
Нечего улыбаться!
Они шли в ногу, как военные. Вполне серьезно. И песня у них была военная. Что
улыбаться, если идут двое и громко поют? Может, это отряд? Боевой отряд? Разве двое не
могут быть отрядом?
Толик все шел и пел и за своим голосом не услышал, как умолк Темка. Как остановился
он словно вкопанный. А Толик все шел и шел и обернулся, только отмерив еще шагов
десять.
Темка стоял возле пьяного дядьки, а тот валился на него, еле держась на ногах. Темка
удерживал его руками, прислонял к стенке, и Толику вдруг показалось, что пьяный пристает
к Темке. Он кинулся назад на выручку и вдруг увидел блестящие Темкины глаза.
Эти глаза потрясли Толика.
В глазах у Темки, у отважного Темки, у человека сильной воли, были слезы.
— Иди! — приказал Темка Толику твердым голосом. — Иди домой. Я должен отвести
его. Это мой отец.
Толик глядел на пьяного, ничего не понимая.
Это Темкин отец? Не может быть, чтоб у Темки был такой отец! Не может быть, чтоб
такие дети были у таких отцов!
Пьяный свесил голову на грудь, полуприкрыв глаза. Рубашка у него была в грязи и
порвана: видно, он падал и зацепился за что-то. Время от времени пьяный вскидывал голову,
обводил вокруг мутными глазами и выкрикивал:
— Ар-ртюша! Стар-ричок!
Темка закинул руку отца себе через плечо и сделал шаг. Пьяный повалился и едва не
уронил Темку. Толик подскочил к ним и подхватил пьяного с другой стороны.
Они вели Темкиного отца по улице, и все уступали им дорогу. Пьяница оказался
тяжелый. Толик чувствовал, как по лбу у него струится пот, но утереться было нельзя, и он
дул на капельку, которая свисла с носа. Капелька, как назло, не слетала, щекотала, мешала, и
Толик злился за это на пьяного.
Рядом пыхтел Темка. Изредка Толик взглядывал на него, и сердце его сжималось. Глаза
у Темки расширились, губы тряслись, он побледнел, на виске вздулась вена.
Прохожие оглядывались на них, говорили всяк свое, но чаще другого Толик слышал
одну фразу:
— Бедные дети!