Page 105 - Ленька Пантелеев

на цыпочки и вдруг увидел в толпе женщин знакомое лицо. Он не успел удивиться и не успел
спросить себя, что может здесь делать жена Василия Федоровича Кривцова, как сердце его,
похолодев, само ответило ему на этот вопрос.
Кривцова стояла подальше других. Она не плакала, но бледные сухие губы ее были
болезненно сжаты, а широкие калмыцкие скулы медленно двигались, как будто женщина
пыталась перетереть зубами что-то очень твердое - камешек или гвоздь.
Музыка смолкла. Слышнее стали плач и причитания женщин. Толпа задвигалась.
Какой-то черноволосый курчавый человек в белой русской рубашке, забравшись на краешек
платформы и опираясь на штабель красных гробов, что-то говорил - то громко, почти крича,
то совсем тихо, грозным шепотом.
Ленька ничего не видел и не слышал. Он протискивался через толпу, боясь потерять из
виду Кривцову.
Телега с гробами тронулась. Женщины с плачем побежали. Кто-то на бегу толкнул
Леньку. Он уронил фуражку, нагнулся, чтобы поднять ее, его опять чуть не сбили с ног. Когда
он поднялся и выбрался из толпы, навстречу ему шла Кривцова.
Шла она позади всех, наклонив голову и покусывая кончик своего белого головного
платка.
- Здравствуйте, - сказал Ленька.
- Здравствуйте, - безучастно ответила она, не останавливаясь и не поднимая глаз.
- Фекла Семеновна, - сказал он. - Вы что, не узнали меня?
Она остановилась.
- Ты кто? Постой... Да ведь вы из Чельцова? Питерский?
Что-то вроде улыбки мелькнуло на ее изможденном осунувшемся лице.
- Давно ли?..
- Я только что. Сегодня, с мамой приехал. А вы...
Он запнулся, не решаясь даже спросить, что привело ее в это страшное место.
- А я?.. Я у Василия Федоровича была.
- Где?
- Навещать приходила. Здесь он...
Ленька схватил ее за руку.
- Фекла Семеновна! Он жив?
- Живой, живой, - улыбнулась она усталой, измученной улыбкой и, выбрав свою
большую грубую руку из Ленькиной руки, погладила его по голове. Выходили его, спасибо.
Уже четвертый день в памяти лежит. А до этого худо было. Не надеялась уж. Думала, что вот
так же... с музыкой повезут. Ведь на нем еще в Нерехте доктора восемнадцать ран насчитали.
Вы небось знаете, слыхали, какую над ним казнь эти ироды учинили?..
- Фекла Семеновна! - жалобным голосом воскликнул Ленька. - А где он? Посмотреть на
него можно?
- Что ж, - сказала она. - Пойдем сходим. Он рад будет.
Она вела его за руку, а где-то впереди, уже за оградой больничного сада, на улице, глухо
стучал барабан и все тише и тише пели трубы:
Прощайте же, братья, вы честно прошли
Свой доблестный путь благородный
...В больницу они проникли с черного хода, какими-то темными коридорами, где
нехорошо пахло и стояли прислоненные к стене грязные брезентовые носилки. Фекла
Семеновна знала здесь все ходы и выходы, и ее тоже все знали. У застекленной двери палаты
их окликнула высокая худая женщина в белой косынке:
- Кривцова?! Голубушка, ты куда? Без халата!
- Дунечка... милая... на минутку... Сейчас уйдем.
- Ты же была только что...
- Да вот - с землячком повстречалась. Друзья они с Василием Федоровичем.
- Это ты землячок? - сказала женщина, с усмешкой посмотрев на Леньку.