Page 76 - Ночевала тучка золотая

Но уже колонисты пробирались к выходу, наверное, надеялись спасти хоть часть своих
сокровищ. Да и какой тут к черту вечер дружбы, если шмонают за твоей спиной!
Стали подниматься и колхозники, посмеиваясь между собой. Вот это фокусники так
фокусники, по соседству пятьсот банок в честь дружбы унесли и спасибо не сказали.
Среди шума и хлопанья стульев не сразу различился голос задних рядов: «Ти-ше! Ти-
ше, говорят!"Люди недоуменно замолкали, оглядываясь в сторону голоса: чего это, как
резаный, вопит, может, и его уже обчистили?
В наступающей тишине явственно, совсем рядом дробью прозвучали копыта, раздалось
ржанье лошади и гортанные выкрики. Потом грохнуло, как с потолка, дрогнули стены,
посыпалась штукатурка. Впечатление и правда было такое, что обрушивается свод. Люди
машинально пригнулись, а некоторые бросились на пол.
Наступила глухая тишина. Все прислушивались, ждали, глядя вверх. Но ничего не
происходило. И тогда люди зашевелились, приходя в себя и растерянно озираясь. И вдруг
бросились к дверям, без давки, без крика, вообще без слов проскочили и исчезли, оставив
колонистов в полутемном клубе.
— Дружки-то новые слиняли?! — произнеслось в тишине нахально. И тут обрел голос
Петр Анисимович.
— Всем колонистам оставаться в клубе! — выкрикнул он, оглядываясь на дверь. —
Будем выходить организованно, когда… Когда… Когда…
— У «портфельчика» пластинку от страха заело! — прошептал Сашка.
Колька кивнул. Но он тоже смотрел на дверь. С улицы влетел — все вздрогнули —
крик.
— Они машину взорвали! Там Вера наша! Там дом горит!
— А люди? — спросил хрипло директор. Непонятно было, каких людей он имел в
виду. Тех, что были тут и разбежались, или… тех…
— Ну, кто-нибудь там есть? — голос у директора взвизгнул и сорвался.
Колонист повторил про машину и про Веру… И про дом, который горит.
Директор осторожно подошел к дверям и выглянул наружу. Еще раз выглянул,
прислушиваясь к звукам, что доносились с улицы. Не очень решительно произнес,
хрипловато откашливаясь:
— Будем это… Значит… Наружу… Это ведь непонятно, что происходит…
Колонисты потянулись к выходу, но никто не рвался вперед.
Пустынна была улица, темна, ни одного окошка не светилось в домах. Может, их
успели покинуть?
На площади за клубом костром пылал «студебеккер», тот самый, что возил колонистов
на завод. Ребята, замерев, глядели на огонь. Наверное, подумалось сейчас о Вере.
Директор, не останавливаясь и будто не замечая горящей машины, двинулся вперед, а
все кинулись за ним вслед. Где-то на окраине, за деревьями колебалось розовое пламя. Когда
приблизились, стало видно, что горит дом.
Колька, вздрогнув, сказал:
— Это же дом Ильи! А Сашка спросил:
— Думаешь, он там?
— Откуда мне знать.
— Небось сбежал… Или… Нет? Братья переглянулись. В глазах у Сашки, который был
лицом к пожару, плясали красные огни.
Директор оглянулся, почти истерически закричал:
— Никому… Никуда… Не подходить! Только со мной! Ясно?
И оттого что он так громко и так не по-мужски закричал, ребята будто сжались и
притихли совсем.
Картина была такая. Директор шел впереди, выставив перед собой портфель, как щит.
Походка его была не то чтобы нерешительная, а какая-то неровная, дерганая, будто он
разучился ходить. Он, наверное, спиной чувствовал, как его подпирают дети. А им тоже