Page 72 - Ночевала тучка золотая

Вечером воскресного дня колонной, хоть это была далеко не та колонна, которая
недавно еще сходила с поезда, поражая своей огромностью, пришли ребята в Березовский
клуб для встречи с местными жителями.
Концерт самодеятельности совпал со скандалом на заводе.
Но верней сказать, что его поторопились организовать после кражи банок, чтобы как-то
растопить неприязнь между колхозниками и колонистами. За два месяца пребывания в этих
местах колонисты успели насолить всем.
Клубик находился в самом центре станицы, одноэтажный, кирпичный, с колоннами на
фасаде. На колоннах еще видны были следы осколков, наспех заштукатуренные и
забеленные.
Зал был просторный, с откидными деревянными стульями, сбитыми по рядам. Занавеса
на сцене не было. Справа и слева вели ступеньки. В простенках, по обе стороны сцены,
проглядывали какие-то нерусские надписи, их замазали масляной краской и частично
прикрыли портретами вождей Так что выходило: вожди как бы своими спинами стыдливо
прикрывали свои собственные призывы, только на другом, нежелательном теперь языке.
Слева на авансцене, почти у края стола, стояла фанерная трибуна, крашенная в
грязновато-бордовый цвет.
Народу, как ни странно, пришло немало. Большинство переселенцев были под
хмельком, оживлены, громко разговаривали, перекрикивались с ряда на ряд. В зале было
шумно.
Колонисты просочились на свободные места. Но многие по извечной привычке
бездомных в чужом месте не разъединяться (а вдруг бить будут!) протиснулись вперед и
уселись прямо на пол между первым рядом и сценой. Те же, кто не поместился, выстроились
у стенки, прижавшись к ней спиной (тоже самозащита!), заняли боковые проходы.
На сцену поднялся директор Петр Анисимович со своим привычным портфелем, и
некоторые, завидев его, зааплодировали. Он направился к трибуне. Как и полагалось, он уже
имел кличку: звали его за глаза «портфельчик». Колонисты говорили: «Портфельчик шмон в
спальне устроил!» Теперь кто-то из них вслух прокомментировал:
— Портфельчик будет докладать. О наших достижениях.
Передние, из шакалов, кто слышал, засмеялись. Достижения их были известны.
Директор сделал паузу и, когда шум и смех утихли, начал говорить. Говорил он без
бумажки. Он поздравил новоселов-колхозников с первым нелегким годом пребывания на
освобожденной от врага земле. И пожелал успехов в уборке урожая и начале новой жизни.
Тем более что немецко-фашистские захватчики разбиты, бегут и скоро, очень скоро, должен
наступить час окончательной расплаты. Как и предсказывал вождь мирового пролетариата,
«наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами».
Все зааплодировали. Не «портфельчику», а вождю, конечно.
— Наши колонисты, — продолжал директор, — тоже прибыли сюда, чтобы осваивать
эти плодородные земли и после голодной бесприютной жизни начать новую трудовую
созидательную жизнь, как и живут все советские трудящиеся люди… Ребята скоро начнут
учиться, но они же будут помогать сельским труженикам убирать урожай…
— Да уж помогают! — выкрикнули из зала. Раздался незлобный смех.
— …А те, кто выйдет из колонии по возрасту в пятнадцать лет, поступят в колхоз или
на консервный завод, — продолжал директор, постаравшись не услышать реплику. — Так
что жить нам с вами по соседству придется долго. Я так думаю: сегодняшняя встреча
поможет нам лучше понять друг друга и подружиться… Вот для начала колхоз выделил нам
подсобное хозяйство, правда, далековато… Но ничего. У наших братцев ноги молодые,
добегут… Так вот… Есть теперь база для пропитания, там посевы, телята и козы… И
прочее… Спасибо!
В зале жиденько зааплодировали. Слова о долгой соседской жизни с колонистами
энтузиазма не вызвали. Тем более, и кусок поля со скотиной пришлось отрезать! Но все