Page 53 - В списках не значился

стороны Мухавца не прозвучало ни одного выстрела.
— Взрывчатку! — кричал Плужников, лихорадочно обрывая шнуры. — Доставай
взрывчатку!
Денищик и Сальников успели вытащить пакеты, когда немцы, опомнившись, открыли
ураганный огонь. Пули дробно стучали о кирпичи. Они бросились за угол, но здесь уже с
визгом рвались мины. Оглушенные и полуослепшие, они скатились в дыру. В черный провал
подвала
— Обратно живы! — Сальников возбужденно смеялся. — Я же говорил! Я же
говорил!..
— Нога. — Плужников потрогал разорванное голенище: рука была в крови. — Бинт
есть?
— Глубоко? — обеспокоенно спросил Денищик.
— Кажется, нет. Поверху осколок.
Пограничник оторвал лоскут от пропотевшей нижней рубахи:
— Перетяни потуже.
Плужников стащил сапог, задрал штанину. Из рваной раны текла кровь. Он подложил
под лоскут грязный носовой платок, крепко перевязал. Повязка сразу набухла, но кровь
больше не шла.
— Заживет, как на собаке, — сказал Денищик. Подошел Сальников. Сказал озадаченно:
— Тут выхода нет. Только этот отсек.
— Не может быть.
— Точно. Все стены проверил.
— Ловко будет, когда они фугас рванут, — невесело усмехнулся Денищик, — братская
могила на трех человек.
Они еще раз обошли подвальный отсек, старательно обшаривая каждый метр. У
противоположной стены кирпичи лежали навалом, точно рухнув со свода, и они начали
торопливо разбирать их. Наверху слышался рев пикирующих бомбардировщиков, грохот:
немцы начали утреннюю бомбежку. Гремело над самой головой, дрожали стены, но они
продолжали растаскивать кирпичи: в каменном мешке иного выхода не было.
Это был слабый шанс, и на сей раз он выпал не им: убрав последние обломки, они
обнаружили плотный кирпичный пол — этот отсек подвала не имел второго выхода. А
оставаться здесь было невозможно: немцы подбирались вплотную, и если бы обнаружили их,
то двух гранат, брошенных в пролом, было бы вполне достаточно. Уходить следовало
немедленно.
— Надо, пока бомбят! — кричал пограничник. — Автоматчиков тогда нету!
Грохот заглушал слова. Взрывы гнали в окно пыль, раскаленный воздух, тяжелый
смрад взрывчатки и гниющих трупов. Пот разъедал глаза, ручьями тек по телу, Нестерпимо
хотелось пить.
Бомбежка кончилась, отчетливо слышался вой бомбардировщиков и частая стрельба.
Отбомбившись, самолеты продолжали кружить над крепостью, расстреливая ее из пушек и
пулеметов.
— Идем! — кричал Денищик, стоя у пролома. — Они в стороне кружат. Идем, ребята,
пока опять не отрезали!
Он кинулся в пролом, выглянул, и тут же отпрянул, чуть не сбив Плужникова:
— Немцы.
Они прижались к стене. Рев самолетов затихал, яснее звучала ружейная стрельба. И все
же они уловили сквозь нее и шаги, и чужой говор: они уже научились выбирать из
оглушающего грохота то, что непосредственно угрожало им.
Темная фигура на миг заслонила пролом: кто-то осторожно заглянул в каменный
мешок и тотчас же отпрянул. Плужников беззвучно снял автомат с предохранителя. Сердце
билось так сильно, что он боялся, как бы немцы не услыхали этот стук.
Вновь, совсем рядом, раздались голоса. В пролом влетела граната, ударилась о