Page 116 - Два капитана

Вот когда выяснилось, почему он не спал по ночам.
Черную трубочку — стетоскоп — он, оказывается, оставил
нам с сестрой на память. Слово за слово пришлось расска­
зать ему, когда и почему я удрал из детдома.
Он слушал очень внимательно и почему-то все время
смотрел мне прямо в рот.
— Да, здорово,— задумчиво сказал он.— Просто ред­
кая штука.
Я решил, что он думает, что удрать из детдома —
редкая штука, и хотел возразить, что совсем не редкая,
но он снова сказал:
— Не глухо-, а слухонемота, то есть немота без глухо­
ты. Stummheit ohne Taubheit. И ведь не мог сказать
«мама». А теперь извольте-ка! Оратор!
И он стал рассказывать обо мне другим докторам.
Я был немного огорчен, что доктор ни слова не ска­
зал об этой истории, которая заставила меня удрать из
детдома, и даже, кажется, вообще пропустил ее мимо ушей.
Но я ошибся, потому что в один прекрасный день двери
нашей палаты открылись, сестра сказала:
— К Григорьеву гости.
И вошел Кораблев:
— Здравствуй, Саня!
— Здравствуйте, Иван Павлыч!
Вся палата смотрела на нас с любопытством. Должно
быть, по этой причине он сначала говорил только о моем
здоровье. Но когда все занялись своими делами, он стал
меня ругать. О, как он меня ругал! Как по-писаному, он
рассказал мне все, что я о нем думал, и объявил, что я
обязан был явиться к нему и сказать: «Иван Павлыч,
вы — подлец», если я думал, что он подлец. А я это>”о не
сделал, потому что я — типичный индивидуалист. Он
немного смягчился, когда, совершенно убитый, я спро­
сил:
— Иван Павлыч, а что такое индиалист?
Словом, он ругал меня, пока не кончились приемные
часы. Однако, прощаясь, он крепко пожал мне руку и
сказал, что еще зайдет.
— Когда?
— На днях. У меня с тобой серьезный разговор.
А пока подумай.
К сожалению, он не сказал, о чем мне думать, и мне
пришлось думать о чем попало. Я вспоминал Энск, Ско-
113