Page 237 - Айвенго

любовь.Согласись, что в этом примирении и я лично заинтересован, так как оно касается
счастья моего друга и должно прекратить распри среди моих верных подданных.
- Это Уилфред? - спросил Седрик, указывая на сына.
- Отец, отец!- воскликнул Айвенго, бросаясь к его ногам. - Даруй мне твоё прощение!
- Дарую, сын мой,- сказал Седрик, поднимая его с пола.- Потомок Херварда знает,как
держать своё слово,даже если оно дано норманну.Но ты должен носить одежду наших
предков- чтобы не было в моём доме куцых плащей, пёстрых шапок и перьев!Если хочешь
быть сыном Седрика,то и держись как потомок саксонского рода. Ты, я вижу, хочешь что-то
сказать,- продолжал он сурово,- и я заранее знаю, о чём будет речь. Знай, что леди Ровена
два года будет ходить в трауре по своему наречённому. Все наши саксонские предки
отказались бы от нас, если бы мы вздумали говорить о другом союзе,ещё не успев опустить в
могилу того, с кем она должна была соединиться, кто и знатностью и родом своим был
несравненно достойнее её руки, нежели ты. Сам Ательстан сбросил бы с себя гробовые
пелены и призрак его предстал бы перед нами, чтобы воспретить такое оскорбление его
памяти.
Казалось, будто этими словами Седрик действительно вызвал призрак. Только он успел
их произнести, как дверь распахнулась, и на пороге явился Ательстан - в длинном саване,
бледный, худой, похожий на выходца с того света.
Его появление произвело на всех потрясающее впечатление.Седрик попятился к
стене,прислонился к ней, словно был не в силах держаться на ногах, и, широко разинув рот,
уставился на своего друга неподвижным взглядом. Айвенго крестился,произнося молитвы,
по-саксонски, по-латыни и на нормано- французском наречии. А Ричард вперемежку то
читал молитву: «Benedicite», то ругался по-французски: «Черт побери!»
Между тем в нижнем этаже слышался ужасный шум и раздавались крики: «Держи их,
монахов-предателей!Упрятать их в подземелье! Швырнуть их с самой высокой башни!»
- Именем божьим заклинаю тебя,- сказал Седрик, обращаясь к тому, кого он принимал
за призрак своего умершего друга,- если ты смертный- говори! Если же ты бесплотный дух-
поведай, зачем ты явился к нам и что я могу сделать для упокоения твоей души? Живой или
мёртвый, благородный Ательстан, откройся Седрику!
- Погоди,- отвечал призрак очень спокойно,- дай сперва перевести дух и отдохнуть
немного. Ты спрашиваешь, жив ли я? Вот уж именно чуть жив - как человек,три дня
сидевший на хлебе и воде,- три дня,но они мне показались тремя веками. Да, отец Седрик, на
хлебе и воде! Клянусь небесами и всеми святыми,иной пищи у меня не было целых трое
суток, и только по воле бога случилось так, что я здесь и могу рассказать об этом.
- Как же так,благородный Ательстан,- сказал Чёрный Рыцарь,- я сам видел, как вы пали
от руки бешеного храмовника в Торкилстоне. Я думал, да и Вамба нам говорил, что вам
прорубили череп до самых зубов.
- Вы ошиблись,сэр рыцарь,а Вамба просто соврал,- сказал Ательстан.- Зубы у меня все
целы, и я докажу это сегодня за ужином. Впрочем, за это нечего благодарить храмовника:
просто меч перевернулся в его руке и удар пришёлся плашмя;к тому же я отразил его
плицей. Будь у меня на голове стальной шишак, я бы не заметил этого удара и сам так бы
хватил Буагильбера,что он бы не сбежал.А тут я упал, правда оглушённый, но невредимый.
В этой драке на меня навалились убитые и раненые норманны и йомены,а я так и не пришёл
в сознание до тех пор, пока не очнулся в гробу, по счастью не заколоченном; гроб стоял
перед алтарём в монастырской церкви святого Эдмунда. Я несколько раз чихал, стонал,
наконец пришёл в себя и собрался было встать, как на шум прибежали сильно испуганные
пономарь с аббатом.Они, конечно,очень удивились, но совсем не обрадовались, когда
увидели живым того человека, наследством которого собрались поживиться. Я попросил у
них вина. Вина-то они дали, но, должно быть, подсыпали в него снотворного, потому что я
заснул крепче прежнего и проспал очень долго. Когда же я проснулся, то оказалось, что руки
у меня связаны,а ноги стянуты так крепко,что до сих пор,как вспомню,щиколотки ноют. В
помещении было совсем темно, видимо, это была подземная темница проклятого монастыря,