Page 239 - Айвенго

- А хоть бы сам чёрт, мне всё равно,- сказал Ательстан.- По счастью, он промахнулся,а
когда я подступил, чтобы сцепиться с ним, он бросился бежать.В связке ключей,что висели у
пономаря на поясе, я нашёл один, которым отомкнул кандалы и так освободился от цепей.
Думал было той же связкой вышибить мозги у этого мерзавца, да вспомнил, что он усладил
мою неволю куском пирога и флягой вина, и пожалел.Дал я ему несколько хороших пинков
и оставил валяться на полу;потом,захватив кусок жареного мяса и кожаную флягу с вином,
которым угощались преподобные отцы, я поспешил в конюшню. Там, в отдельном стойле, я
нашёл моего лучшего скакуна, очевидно припрятанного почтеннейшим аббатом для себя, и
помчался сюда со всей быстротой, на какую была способна лошадь. Народ в ужасе
разбегался, принимая меня за привидение, тем более что я, из опасения быть узнанным,
надвинул колпак савана на лицо. Меня и в собственный замок не впустили бы, если б не
подумали, что я помощник фокусника, который потешает народ во дворе замка,что довольно
странно,принимая во внимание, что они тут собрались на похороны хозяина… Дворецкий
вообразил, что я нарочно так нарядился для участия в представлении, и пропустил меня в
замок. Я явился к матушке и наскоро перекусил, а потом отправился искать вас, мой
благородный друг.
- И застаёшь меня, - сказал Седрик, - готовым немедленно взяться за осуществление
наших смелых замыслов, касающихся завоевания чести и свободы. Говорю тебе: ещё ни одна
утренняя заря не была так благоприятна для освобождения саксонского племени, как заря
завтрашнего дня.
- Пожалуйста,не толкуй мне о том,что кого-то нужно освобождать,- сказал Ательстан. -
Спасибо, что хоть сам-то я освободился. Для меня теперь важнее всего хорошенько наказать
подлеца аббата. Повешу его на самой верхушке конингсбургской башни как есть- в стихаре и
в епитрахили, а если его жирное брюхо не пролезет по лестнице, велю втащить его по
наружной стене.
- Но, сын мой,- сказала леди Эдит,- подумай о его священном сане!
- Я думаю о своём трехдневном посте,- отвечал Ательстан,- и жажду крови каждого из
них.Фрон де Беф сгорел живьём,а виноват был меньше их, потому что кормил своих
пленников вполне сносно, если не считать, что в последний раз в похлёбку положили
слишком много чесноку. Сколько раз эти лицемеры и неблагодарные рабы сами
напрашивались ко мне на обед, а мне даже не дали пустой похлёбки и головки чесноку! Всех
казню, клянусь душой Хенгиста!
- Но римский папа, мой благородный друг… - начал Седрик.
- А хоть бы и сам сатана, мой благородный друг,- перебил его Ательстан. - Казню, да и
только! Будь они самые лучшие монахи на земле, мир обойдётся и без них.
- Стыдись, благородный Ательстан!- сказал Седрик.- Стоит ли заниматься такими
ничтожными людишками, когда перед тобой открыто поприще славы! Скажи вот этому
норманскому принцу, Ричарду Анжуйскому, что хоть у него и львиное сердце, но он не
вступит без борьбы на престол Альфреда, пока жив потомок святого Исповедника, имеющий
право его оспаривать.
- Как!- воскликнул Ательстан.- Разве это - благородный король Ричард?
- Да,это Ричард Плантагенет,-отвечал Седрик,- и едва ли следует напоминать тебе, что
он добровольно приехал сюда в гости,- следовательно, нельзя ни обидеть его, ни задержать в
плену. Ты сам хорошо знаешь свои обязанности по отношению к гостям.
- Ещё бы мне не знать!- сказал Ательстан.- А также и обязанности верноподданного: от
всего сердца свидетельствую ему свою верность и готовность служить.
- Сын мой, - воскликнула леди Эдит, - подумай о твоих королевских правах!
- Подумай об английских вольностях, отступник! - сказал Седрик.
- Матушка,и вы,друг мой,оставьте ваши попрёки,- сказал Ательстан. - Хлеб, вода и
тюрьма- великолепные укротители честолюбия. Я встал из могилы гораздо более разумным
человеком, чем сошёл в неё. Добрую половину этих тщеславных глупостей напел мне в уши
не кто иной,как тот же вероломный аббат Вольфрам,а вы теперь сами можете судить, что он