Page 54 - Айвенго

глотать обиды и смиренно улыбаться!
- Полно, отец,- воскликнула Ревекка,- и мы имеем некоторые преимущества! Правда,
эти язычники жестоки и деспотичны, однако и они до некоторой степени зависят от детей
Сиона, которых преследуют и презирают. Если бы не наши богатства, они были бы не в
состоянии ни содержать войско во время войны, ни давать пиров после побед; а то золото,
что мы им даём, с лихвою возвращается снова в наши же сундуки.Мы подобны той траве,
которая растёт тем пышнее, чем больше её топчут. Даже сегодняшний блестящий турнир не
обошёлся без помощи презираемого еврея и только по его милости мог состояться.
- Дочь моя,- сказал Исаак,- ты затронула ещё одну струну моей печали! Тот добрый
конь и богатые доспехи, что составляют весь чистый барыш моей сделки с Кирджат
Джайрамом в Лестере,пропали.Да, пропали, поглотив заработок целой недели, целых шести
дней, от одной субботы до другой!Впрочем, ещё посмотрим, может быть это дело будет
иметь лучший конец. Он, кажется, в самом деле добрый юноша!
- Но ведь ты, - возразила Ревекка, - наверное, не раскаиваешься в том, что отплатил
этому рыцарю за его добрую услугу.
- Это так, дочь моя,- сказал Исаак,- но у меня так же мало надежды на то, что даже
лучший из христиан добровольно уплатит свой долг еврею, как и на то, что я своими глазами
увижу стены и башни нового храма.
Сказав это, он снова зашагал по комнате с недовольным видом, а Ревекка, понимая, что
её попытки утешить отца только заставляют его жаловаться на новые и новые беды и
усиливают мрачное настроение, решила воздержаться от дальнейших замечаний. (Решение в
высшей степени мудрое, и мы бы посоветовали всем утешителям и советчикам в подобных
случаях следовать её примеру.)
Между тем совсем стемнело,и вошедший слуга поставил на стол две серебряные
лампы, горящие фитили которых были погружены в благовонное масло; другой слуга принёс
драгоценные вина и тончайшие яства и расставил их на небольшом столе из чёрного
дерева,выложенном серебром.В то же время он доложил Исааку, что с ним желает
поговорить назареянин (так евреи называли между собою христиан). Кто живёт торговлей,
тот обязан во всякое время отдавать себя в распоряжение каждого посетителя желающего
вести с ним дело. Исаак поспешно поставил на стол едва пригубленный кубок с греческим
вином, сказал дочери: «Ревекка, опусти покрывало»- и приказал слуге позвать пришедшего.
Едва Ревекка успела опустить на своё прекрасное лицо длинную фату из серебряной
вуали, как дверь отворилась и вошёл Гурт,закутанный в широкие складки своего
норманского плаща. Наружность его скорее внушала подозрение, чем располагала к
доверию, тем более что, входя, он не снял шапки, а ещё ниже надвинул её на хмурый лоб.
- Ты ли Исаак из Йорка?- сказал Гурт по-саксонски.
- Да, это я,- отвечал Исаак на том же наречии; ведя торговлю в Англии, он свободно
говорил на всех языках, употребительных в пределах Британии.- А ты кто такой?
- До этого тебе нет дела, - сказал Гурт.
- Столько же, сколько и тебе до моего времени,- сказал Исаак.- Как же я стану с тобой
разговаривать, если не буду знать, кто ты такой?
- Очень просто,- отвечал Гурт,- платя деньги, я должен знать, тому ли лицу я плачу, а
тебе, я думаю, совершенно всё равно, из чьих рук ты их получишь.
- О бог отцов моих! Ты принёс мне деньги? Ну, это совсем другое дело. От кого же эти
деньги?
- От рыцаря Лишённого Наследства,- сказал Гурт.- Он вышел победителем на
сегодняшнем турнире, а деньги шлёт тебе за боевые доспехи, которые, по твоей записке,
доставил ему Кирджат Джайрам из Лестера. Лошадь уже стоит в твоей конюшне; теперь я
хочу знать, сколько следует уплатить за доспехи.
- Я говорил, что он добрый юноша!- воскликнул Исаак в порыве радостного волнения. -
Стакан вина не повредит тебе,- прибавил он, подавая свинопасу бокал такого чудесного
напитка,какого Гурт сроду ещё не пробовал.- А сколько же ты принёс денег?