Page 98 - Этюды о ученых

завтраком он заметил, что, если постучать по фаянсовому блюду ножом, а потом приложить
к нему палец, звук исчезает. Куда? Он написал об этом маленькое сочинение. А было ему
тогда 12 лет. Отец слыл страстным и талантливым любителем математики. Переписывался с
Декартом, Ферма и Робервалем, и математические споры не были редкостью в его доме.
– Папа, а что такое геометрия? – спросил однажды Влез.
Отец задумался. Он видел будущее сына в изучении языков и не хотел распылять его
усердие.
– Как тебе объяснить?… Это средство чертить правильные фигуры и находить
существующие между ними отношения.
Такое пояснение, по его расчётам, вряд ли могло возбудить детскую любознательность.
Отец ошибся. На бумаге и на полу детской Влез выводит начальные теоремы Эвклида. Он не
знает даже общепринятых терминов и называет прямую палкой, круг – колесом,
параллелограмм – длинным квадратом. Застав его за этим занятием, отец был обрадован. Он
прибежал к своему другу, математику Ле-Пайлеру, со слезами радости:
– Мой сын будет великим математиком! Это я открыл сегодня!
И сын действительно стал великим математиком. В 16 лет он доказал «теорему
Паскаля» и написал трактат о конических сечениях. В 18 лет изобрёл счётную машину –
«бабушку» современных арифмометров. Предварительно он построил 50 моделей. Каждая
последующая была совершеннее предыдущей. Юный конструктор записывает, не зная ещё,
что мысль его на века обгоняет своё время: «Вычислительная машина выполняет действия,
более приближающиеся к мысли, чем всё то, что делают животные». Машина приносит ему
популярность. Оценить его формулы и теоремы могут лишь считанные люди, а тут –
подумать только! Машина сама считает!! Это мог оценить любой смертный, и вот толпы
людей торопятся в Люксембургский сад, чтобы поглазеть на чудо-машину, о ней пишут
стихи, ей приписывают фантастические добродетели. Влез Паскаль становится знаменитым
человеком.
А впрочем, звание знаменитого человека он действительно заслужил. Он – один из
выдающихся математиков своего времени, он спорил с Ферма, а чопорный Декарт отказался
верить, что автору присланных ему математических трудов только 16 лет.
В 24 года Паскаля разбил паралич. Он с трудом передвигался на костылях, но
продолжал работать. Ах, как мешали ему эти костыли! Ведь теперь он задумал до конца
решить загадку атмосферного давления, поставить последнюю точку в многолетних трудах
Галилея, Торричелли и Рея. Сначала он соглашался с древней схоластической аксиомой: «Да,
очевидно, природа действительно не терпит пустоты». Но, вникая в суть вопроса, понял, что
«отвращение природы к пустоте» – пустой набор слов. Если это правда, «отвращение» на
вершине горы и у её подножия должно быть одинаковым, если оно будет разным – дело не в
«отвращении», а в давлении атмосферы. Но как поставить опыт, если ноги отказались
служить ему?!
В ноябре 1647 года Паскаль пишет мужу своей сестры детальное письмо, в котором
просит его поставить задуманный им эксперимент на горе Пюи-де-Дом (высота 1467
метров). Лишь в сентябре следующего года снедаемый любопытством Паскаль получил
точный ответ: давление на вершине горы меньше, чем у её подножия. В Париже он сам
повторяет этот опыт в башне на улице Риволи.
Казалось бы, дух этого необыкновенного человека победил его слабую плоть, но вдруг
в том же роковом для него, 1648 году в 25-летнем Паскале наступает резкий перелом. Он
оставляет все занятия математикой и физикой, читает только богословские книги, стремится
к уединению. Трудно объяснить причины этой перемены. Виной тому, бесспорно, и
расшатанная нервная система, и частые жестокие головные боли, и модное учение
янсенистов, убеждавших его, что отказ от науки будет жертвой богу, который послал ему
физические страдания. Повлияла на него и смерть отца в 1651 году, и пострижение любимой
младшей сестры Жаклины в монахини. Очень это был ранимый, впечатлительный человек, с
нервной системой неустойчивой, ломкой. Муки тела и муки духа терзали его. Здоровье его