Page 102 - Этюды о ученых

Ученики выполнили его заветы. Семена, брошенные Пастером, проросли не только на
улице Ру, его имя принадлежит всему миру; и нельзя не вспомнить замечательные слова К.
А. Тимирязева, который писал: «Грядущие поколения, конечно, дополнят дело Пастера, но…
как бы далеко они ни зашли вперёд, они будут идти по проложенному им пути, а более этого
в науке не может сделать даже гений».

Иван Павлов:
«НАБЛЮДАТЕЛЬНОСТЬ, НАБЛЮДАТЕЛЬНОСТЬ И
НАБЛЮДАТЕЛЬНОСТЬ»

В сентябре 1959 года, когда в Сокольниках была открыта Американская национальная
выставка, там поставили электронную машину «IBM. RAMAC 30 S», отвечающую на разные
вопросы посетителей. Я задал машине такой вопрос: «Кто из советских учёных наиболее
популярен в Соединённых Штатах?» Машина «подумала» и ответила: «Иван Павлов». Слава
у этого человека была вселенская, коллеги избрали его старейшиной физиологов мира, о нём
сняли фильм, его портреты писали известнейшие художники, целую полку книг о Павлове
можно составить сегодня, добавить что-либо к этому – задача трудная.
Человек небольшого роста, худощавый, скромно, незаметно одетый, припадающий на
одну ногу, но с выправкой офицера, левша, необычайно быстрый даже в старости, живой, но
без старческой мелкой суетливости, с лицом то серьёзным, то насмешливым, но никогда
бесстрастным – вот портрет-схема хозяина Колтушей. Американский врач Джон Келлог,
вспоминая выступление Павлова в Баттл-Крине в 1923 году, писал: «Когда Павлов говорит,
то не только голосом, но и мимикой стремится выразить свои мысли. Глаза его горят,
мускулы лица непрестанно играют, изменяя ежесекундно выражение лица. Если бы он не
был ведущим физиологом мира, он легко мог быть величайшим драматическим актёром».
А сам он говорил, что если бы не был учёным, то стал бы крестьянином. Он любил и
уважал труд. Первый вопрос новому сотруднику, желавшему попасть в его лаборатории, был
таким: «Сколько времени можете работать? Что может отвлечь? Семья? Жилищные
трудности?» Это можно толковать как заботу о человеке, но гораздо больше здесь заботы о
деле – своём деле и деле своего молодого товарища. Павлов был физиологом, как говорят,
«от бога». Ничего, кроме науки, серьёзно его не интересовало. Если он собирал живопись
или бабочек, то это была не страсть, не пожирающее мозг пламя коллекционирования, а вид
отдыха. Он восхищался в Мадриде полотнами Гойи, но в Риме в музей не пошёл – не до
картин тогда ему было.
Всемирно признанный учёный, он постоянно учится: в 69 лет он увлекается изучением
психических заболеваний и каждое воскресенье посещает больницу, которой заведовал его
друг доктор А. В. Тимофеев. В 80 лет он начинает изучать психологию.
В беседе с А. М. Горьким он развивает идею «рефлекса цели» – великого двигателя
человеческой жизни. «Счастье человека – где-то между свободой и дисциплиной, – говорит
он. – Одна свобода без строгой дисциплины и правила без чувства свободы не могут создать
полноценную человеческую личность».
Через годы вспоминая встречу с этим удивительным седобородым человеком, Горький
писал о нём: «И. П. Павлов был – и остаётся – одним из тех редчайших, мощно и тонко
выработанных организмов, непрерывной функцией которых является изучение органической
жизни. Он изумительно целостное существо, созданное природой как бы для познания самой
себя».
«Целостное существо», Павлов был существом очень сложным, человеком нелёгким.
Полагая его основателем блестящей школы физиологов, мы не можем не отметить, что