Page 16 - Бегущая по волнам

прощаясь окончательно, мы условились, что я сообщу ему о посещении мной Брауна.
Мы вышли вместе и расстались у подъезда. Вспрыгнув на сиденье, Филатр отъехал и
обернулся, крикнув:
– Да, я этим не… – Остальное я не расслышал.

Глава VII

Контора Брауна «Арматор и Груз», как большинство контор такого типа, помещалась
на набережной, очень недалеко, так что не стоило брать автомобиль. Я отпустил шофера и,
едва вошел в гавань, бросил тревожный взгляд к молу, где видел вчера «Бегущую по
волнам». Хотя она была теперь сравнительно далеко от меня, я немедленно увидел ее мачты
и бушприт на том же месте, где они были ночью. Я испытал полное облегчение.
День был горяч, душен, как воздух над раскаленной плитой. Несколько утомясь, я
задержал шаг и вошел под полотняный навес портовой таверны утолить жажду.
Среди немногих посетителей я увидел взволнованного матроса, который, размахивая
забытым, в возбуждении, стаканом вина и не раз собираясь его выпить, но опять забывая,
крепил свою речь резкой жестикуляцией, обращаясь к компании моряков, занимавших
угловой стол. Пока я задерживался у стойки, стукнуло мне в слух слово «Гез», отчего я,
также забыв свой стакан, немедленно повернулся и вслушался.
– Я его не забуду, – говорил матрос. – Я плаваю двадцать лет. Я видел столько
капитанов, что если их сразу сюда впустить, не хватит места всем стать на одной ноге. Я
понимаю так, что Гез сущий дьявол. Не приведи бог служить под его командой. Если ему кто
не понравится, он вымотает из него все жилы. Я вам скажу: это бешеный человек. Однажды
он так хватил плотника по уху, что тот обмер и не мог встать более часа: только стонал. Мне
самому попало; больше за мои ответы. Я отвечать люблю так, чтобы человек весь позеленел,
а придраться не мог. Но пусть он бешеный, это еще с полгоря. Он вредный, мерзавец. Ничего
не угадаешь по его роже, когда он подзывает тебя. Может быть, даст стакан водки, а может
быть – собьет с ног. Это у него – вдруг. Бывает, что говорит тихо и разумно, как человек, но
если не так взглянул или промолчал – «понимай, мол, как знаешь, отчего я молчу» – и
готово. Мы все измучились и сообща решили уйти. Ходит слух, что уж не первый раз
команда бросала его посреди рейса. Что же?! На его век дураков хватит!
Он умолк, оставшись с открытым ртом и смотря на свой стакан в злобном недоумении,
как будто видел там ненавистного капитана; потом разом осушил стакан и стал сердито
набивать трубку. Все это касалось меня.
– О каком Гезе вы говорите? – спросил я. – Не о том ли, чье судно называется «Бегущая
по волнам»?
– Он самый, сударь, – ответил матрос, тревожно посмотрев мне в лицо. – Вы, значит,
знаете, что это за человек, если только он человек, а не бешеная собака!
– Я слышал о нем, – сказал я, поддерживая разговор с целью узнать как можно больше
о человеке, в обществе которого намеревался пробыть неопределенное время. – Но я не
встречался с ним. Действительно ли он изверг и негодяй?
– Совершенная… – начал матрос, поперхнувшись и побагровев, с торжественной
медленностью присяги, должно быть, намереваясь прибавить – «истина», как за моей
спиной, перебивая ответ матроса, вылетел неожиданный, резкий возглас: «Чепуха!» Человек
подошел к нам. Это был тоже матрос, опрятно одетый, грубого и толкового вида.
– Совершенная чепуха, – сказал он, обращаясь ко мне, но смотря на первого матроса. –
Я не знаю, какое вам дело до капитана Геза, но я – а вы видите, что я не начальство, что я
такой же матрос, как этот горлан, – он презрительно уставил взгляд в лицо опешившему
оратору, – и я утверждаю, что капитан Гез, во-первых, настоящий моряк, а во-вторых,
отличнейший и добрейшей души человек. Я служил у него с января по апрель. Почему я
ушел – это мое дело, и Гез в том не виноват. Мы сделали два рейса в Гор-Сайн. Из всей
команды он не сказал никому дурного слова, а наш брат – что там вилять – сами знаете,