Page 57 - Бегущая по волнам

статуей, – вульгарной оказалась сущность ее между людьми. Основой ее были старые счеты
и материальные интересы. Еще пять лет назад часть городских дельцов требовала заменить
изваяние какой-нибудь другой статуей или совсем очистить площадь от памятника, так как с
ним связывался вопрос о расширении портовых складов. Большая часть намеченного под
склады участка принадлежала Грасу Парану. Фамилия Парана была одной из самых старых
фамилий города. Параны занимались торговлей и административной деятельностью. Это
были удачливые и сильные люди, с тем выгодным для них знанием жизни, которое одно
само по себе, употребленное для обогащения, верно приводит к цели. Богатство их
увеличивалось по законам роста дерева; оно не особенно выделялось среди других
состояний, пока в 1863 году Элевзий Паран, дед нынешнего Граса Парана, не увидел среди
глыб обвала на своем участке, замкнутом с одной стороны горами, ртутной лужи и не
зачерпнул этого тяжелого вещества.
– Стоит вам взглянуть на термометр, – сказал Бавс, – или на пятно зеркального стекла,
чтобы вспомнили это имя: Грае Паран. Ему принадлежит треть портовых участков и сорок
домов. Кроме капитала, заложенного по железным дорогам, шести фабрик, земель и
плантаций, свободный оборотный капитал Парана составляет около ста двадцати миллионов!
Грае Паран развелся с женой, от которой у него не было детей, и усыновил племянника,
сына младшей сестры, Георга Герда. Через несколько лет Паран снова женился на молодой
девушке. Расстояние возрастов было таково: Парану – пятьдесят лет, его жене –
восемнадцать и Герду – двадцать четыре. Против воли Парана Герд стал скульптором. Он
провел в Италии пять лет, учился по мастерским Фарнези, Ависа, Гардуччи и, возвратясь,
увидел хорошенькую молодую мачеху, с которой завязалась у него дружба, а дружба
перешла в любовь. Оба были решительными людьми. Сначала уехала в Европу она, затем –
он, и более не вернулись.
Когда в Гель-Гью был поднят вопрос о памятнике основанию города, Герд принял
участие в конкурсе, и его модель, которую он прислал, необыкновенно понравилась. Она
была хороша и привлекала надписью „Бегущая по волнам“, напоминающей легенду, море,
корабли; и в самой этой странной надписи было движение. Модель Герда (еще не знали, что
это Герд) воскресила пустынные берега и мужественные фигуры первых поселенцев. Заказ
был послан, имя Герда открыто, статуя перевезена из Флоренции в Гель-Гью при отчаянном
противодействии Парана, который, узнав, что память его позора увековечена его же
приемным сыном, пустил в ход деньги, печать и шантаж, но ему не удалось добиться замены
этого памятника другим. У Парана нашлись могущественные враги, поддержавшие решение
города. В дело вмешались страсти и самолюбие. Памятник был поставлен. Лицо Бегущей
ничем не напоминало жену Парана, но своеобразное искажение чувств, связанных
неотступной мыслью об ее измене, привело к маниакальному внушению: Паран остался при
убеждении, что Герд в этой статуе изобразил Химену Паран.
Одно время казалось – вся история остановилась у точки. Однако Грае Паран, выждав
время, начал жестокую борьбу, поставив задачей жизни убрать памятник; и достиг того, что
среди огромного числа родственников, зависящих от него людей и людей подкупленных был
поднят вопрос о безнравственности памятника, чем привлек на свою сторону людей,
бессознательность которых ноет от старых уколов, от мелких и больших обид, от злобы,
ищущей лишь повода, – людей с темными, сырыми ходами души, чья внутренняя жизнь
скрыта и обнаруживается иногда непонятным поступком, в основе которого, однако, лежит
мировоззрение, мстящее другому мировоззрению – без ясной мысли о том, что оно делает.
Приемы и обстоятельства этой борьбы привели к попыткам разбить ночью статую, но
подкупленные для этой цели люди были схвачены группой случайных прохожих,
заподозривших неладное в их поведении. Наконец, постановление города праздновать свое
столетие карнавалом, которому также противодействовали Паран и его партия, довело этого
человека до открытого бешенства. Были угрозы; их слышали и передавали по городу.
Накануне карнавала, то есть третьего дня, в статую произвели выстрел разрывной пулей, но
она отбила только верхний угол подножия памятника. Стрелявший скрылся; и с этого часа