Page 184 - Белый пароход

искусстве слова, состязаясь в мастерстве, акыны постигают тайны совершенства. Но сверх всего,
сверх мыслимого счастья он счастлив тем, что напоследок жизни, как на закате, когда светило
всей мощью полыхает, наполненной от сотворенья мира, познал любовь он, познал такую силу
духа, какую не знавал отроду.
— Раймалы-ага! — ему в ответном слове сказала Бегимай. — Сбылась моя мечта. Я буду
следовать за тобой. Как скажешь и где скажешь — явлюсь немедленно с домброй. Чтоб песня с
песней сочеталась, чтобы любить тебя и быть твоей любовью. С тем жизнь свою судьбе вручаю
без оглядки.
Так пелись песни.
И здесь при всем степном народе условились они, что встреча через день на ярмарке
большой, где будут петь для всех приезжих со всех сторон.
И в тот же час те, что разъезжались с проводов, весть разнесли по всей округе о том, что
Раймалы-ага и Бегимай на ярмарку приедут петь. Бежала новость:
— На ярмарку!
— На ярмарку коней седлайте!
— На ярмарку акынов слушать приезжайте!
Молва людская эхом откликалась:
— Вот праздник будет!
— Вот потеха!
— Вот красота!
— Какой позор!
— Как здорово!
— Бесстыдство-то какое!
А Раймалы-ага и Бегимай расстались посреди пути:
— До ярмарки, родная Бегимай!
— До ярмарки, Раймалы-ага!
И, удаляясь, еще кричали с седел:
— До ярмарки-и!
— До ярмарки-и, Раймалы-ага-а-а!
День на исходе был. Большая степь спокойно погружалась в наплывы белых сумраков
степного лета. Созрели травы, чуть духом увядания травы отдавали, прохладой свежей веяло
после дождей в горах, летели коршуны перед закатом низко и неспешно, посвистывали птахи,
славя вечер мирный…
— Какая тишина, какая благодать! — промолвил Раймалы-ага, поглаживая коня по гриве. —
Ах, Сарала, ах, старина, мой славный конь, неужто жизнь так прекрасна, что даже в свой
последний срок любить так можно?..
А Сарала шагал дорожным ходом, пофыркивал, спеша домой, чтобы ногам дать отдых, день-
деньской ходил под седлом, воды речной испить ему хотелось и в поле выйти попастись при
лунном свете.
А вот аул у изгиба реки. Вот юрты, вот огни веселые дымят.
Раймалы-ага спешился. Коня у коновяза на выстойку поставил. В жилье не заходя, присел
передохнуть у очага снаружи. Но кто-то подошел. Соседский парень.
— Раймалы-ага, вас просят люди в юрту.
— Какие люди?
— Да все свои, все баракбаи.