Page 13 - Борьба миров

мальчик были задавлены, и их бросили умирать во мраке страшной ночи.

VII
Как я добрался домой

Отдельные подробности моего бегства с поля стерлись в моей памяти. Помню только,
как я натыкался на деревья и путался ногами в вереске. Все вокруг меня, казалось мне, было
полно невидимой опасности, исходившей от марсиан. Мне чудилось, что над моей головой
все еще носится тот безжалостный огненный меч и что вот-вот он опустится надо мной и
убьет меня. Я достиг улицы, ведущей к Горселлю, и побежал по ней к перекрестку.
Вдруг я почувствовал, что дальше итти не могу; я был измучен пережитыми
волнениями и бегством. Я зашатался и упал. Это случилось недалеко от моста, в том месте,
где у газового завода он пересекает канал. Здесь я упал и остался лежать.
Должно быть, я пролежал тут некоторое время.
Наконец я очнулся и сел, недоумевая, как я попал сюда. Мой страх пропал. Я потерял
шляпу, я мой воротничок соскочил с запонки. Всего несколько минут назад для меня
существовали только три реальные вещи: беспредельность ночи, пространства и природы,
мое собственное ничтожество и страх и близость смерти. Теперь же как будто все
изменилось во мне и кругом меня. Я бы не мог определить, произошел у меня переход от
одного душевного состояния к другому. Я сразу стал самим собой, обыкновенным,
скромным гражданином. Безмолвное поле, мое бегство, ужасные вспышки огня, все это
казалось мне сном, и я спрашивал, действительно ли все это было? Я не мог поверить этому.
Я встал и неверными шагами стал подыматься по крутому мосту. В моей душе было
недоумение. Мои мускулы и мог нервы, казалось, потеряли всю эластичность. Я шатался,
как пьяный.
Над высокой дугой моста показалась сначала голова, а потом фигура рабочего, несшего
корзину. Рядом с ним бежал маленький мальчик. Проходя мимо меня, он пожелал мне
«доброй ночи». Я хотел заговорить с ним — и не мог. На его приветствие я ответил каким-то
бессмысленным бормотанием и пошел дальше.
По Мейбургскому виадуку пронесся поезд, сверкнув на мгновение длинной вереницей
освещенных окон и оставив за собой волнующиеся полосы белого, огненного дыма. Треск,
грохот и звон — и поезд исчез в ночной мгле. Небольшая кучка людей стояла болтая в
воротах одного из хорошеньких домов, ряды которых образуют так называемую «Восточную
терасу». Все это было знакомой, милой действительностью. А то другое, что лежало за мной,
было безумным бредом и фантазией!
Таких вещей, говорил я себе, не может быть!
Возможно, что я человек исключительных настроений. Я не знаю, все ли испытывают
то же, что я. Бывают дни, когда я чувствую странную оторванность от всего мира и от
собственной личности. Мне кажется тогда, что я наблюдаю все окружающее откуда-то извне,
из бесконечного далека, вне времени, вне пространства, по ту сторону горя и трагедии
жизни. В ту ночь это чувство было особенно сильно во мне. То была другая часть моего сна.
Но в то же время меня смущало явное противоречие такой ясности духа с ужасными
картинами, которые я видел там, где витала молниеносная смерть, — на расстоянии двух
миль от меня. На газовом заводе кипела работа, и все электрические лампы были зажжены. Я
остановился около болтающей группы людей.
— Что нового на поле? — спросил я.
Двое мужчин и одна женщина стояли у ворот.
— Что? — отозвался один из мужчин, обратясь ко мне.
— Я спрашиваю, что нового на поле? — повторил я.
— А разве вы не оттуда? — в один голос спросили мужчины.
— Люди, кажется, совсем помешались из-за этого поля, — заметила женщина. — Что
там собственно произошло?