Page 160 - И дольше века длится день

этому Едигей счастливо улыбнулся и безмятежно уснул.
Знал бы, что не пройдет и года, как разразится война, и все опрокинется в жизни, и
уйдет он от моря навсегда и только будет о нем вспоминать… Особенно когда тяжелые дни
наступят…

Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток…
А по сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные
пространства — Сары-Озеки, Серединные земли желтых степей…

В том страшном для Буранного Едигея пятьдесят третьем году и зима легла ранняя.
Никогда такого не бывало в сарозеках. В конце октября уже заснежило, холода начались.
Хорошо, что успел до того картошки завести с Кумбеля себе и Зарипе с детьми. Как знал —
поторопился. Последний раз пришлось на верблюде ехать, побоялся, что в проходящем
товарняке картошка померзнет в открытом тамбуре, пока довезешь. Кому она тогда нужна. А
так поехал на Буранном Каранаре, уложил на него вьюком два огромных мешка — самому
не сладить было с мешками, хорошо, что люди подсобили, — один по одну сторону, другой
по другую, а сверху утеплил мешки кошмой, подоткнул края, чтобы ветер не задувал, сам же
взгромоздился на самый верх между мешками и поехал спокойно к себе на Боранлы-
Буранный. Сидел на Каранаре, как на слоне. Так думалось и самому Едигею. До этого никто
здесь представления не имел о верховых слонах. Той осенью крутили на станции первый
индийский фильм. Все кумбельцы от мала до велика повалили смотреть невиданную
кинокартину о невиданной стране. В фильме, кроме бесконечных песен и танцев, показывали
слонов, на тигров в джунгли выезжали охотиться, сидя на слонах. Едигею тоже удалось
посмотреть ту картину. Были они с начальником разъезда на общепрофсоюзпом собрании
как делегаты от боранлинцев, вот тогда по окончании собрания в клубе депо показали им
индийский фильм. С того и началось. Стали выходить из кино, разговоры разные возникали,
и дивились железнодорожники, как в Индии на слонах ездят. А кто-то громко сказал на это:
— И что вам дались эти слоны, едигеевский Буранный Каранар чем хуже слона?
Нагрузи — так он прет, как слон!
— И то верно, — засмеялись вокруг.
— Да что слон! — откликнулся еще голос. — Слон-то только в жарких странах может
жить. А попробуй у нас по сарозекам зимой. Слон твой и копыта откинет, куда ему до
Каранара!
— Слушай, Едигей, слушай, Буранный, а почему бы тебе не соорудить такую же будку
на Каранаре, как в Индии на слонах? И будешь себе ездить, как тамошний богач!
Едигей посмеивался. Подшучивали над ним друзья, но все же лестно было слышать
такие слова о своем знаменитом атане…
Зато перепало Едигею той зимой, попереживал, погоревал из-за того же Каранара…
Но это случилось уже с холодами. А в тот день застиг его в пути первый снегопад.
Снежок и до этого сыпал несколько раз и быстро таял. А тут зарядил, да еще как!
Сомкнулось небо над сарозеками сплошным мраком, ветер закрутил. Густо, тяжело повалил
снег белыми кружащимися хлопьями. Не холодно было, но мокро и неуютно. А главное —
не различить ничего вокруг из-за снега. Что было делать? В сарозеках нет попутных
пристанищ, где можно было бы переждать непогоду. Оставалось одно — положиться на силу
и чутье Буранного Каранара. Он-то должен был привезти к дому. Едигей предоставил атану
полную волю, а сам поднял воротник, нахлобучил шапку, укрылся капюшоном и терпеливо
сидел, тщетно стараясь что-то различить по сторонам. Непроглядная завеса снега, и только.
А Каранар шел в той круговерти, не сбавляя шага и, должно быть, понимая, что хозяин
сейчас ему не хозяин, потому и примолк, затих на вьюках и ничем уже не проявлял себя.
Великой силой должен был обладать Каранар, чтобы с таким грузом бежать в степи по
снегопаду. Могуче, жарко дышал, неся на себе хозяина, и кричал, рявкал, как зверь, а то
завывал подолгу тягучим дорожным гудом и все шел неутомимо и безостановочно сквозь