Page 200 - И дольше века длится день

— Ничего. Глуши моторы, — велел Буранный Едигей. — Разговор есть.
— Какой еще разговор? Не задерживай, накатались досыта!
— Сейчас ты задерживаешь. Потому что хоронить будем здесь.
— Хватит издеваться! — вспылил Сабитжан, еще больше раздергивая на шее галстук,
свалявшийся в тряпку. — Я сам буду хоронить на разъезде, и никаких разговоров! Хватит!
— Слушай, Сабитжан! Отец твой, никто не спорит. Но ведь в мире не ты один. Ты
послушай все-таки. Что случилось там, на посту, ты сам видел, сам слышал. Никто из нас не
виноват. Но подумай о другом. Где это видано, чтобы мертвого возвращали с похорон
домой? Такого не бывало. Это позор на наши головы. Вовеки такого не бывало.
— А мне плевать на все, — возразил Сабитжан.
— Это сейчас тебе плевать. Сгоряча чего не скажешь. А завтра будет стыдно. Подумай.
Позора ничем не смоешь. Вынесенный из дома на погребение не должен возвращаться назад.
Тем временем из кабины экскаватора вылез Длинный Эдильбай, с тележки спустился
зять-алкоголик, экскаваторщик Жумагали тоже подошел узнать, в чем дело. Буранный
Едигей верхом на Каранаре преграждал им дорогу.
— Слушайте, джигиты, — говорил он. — Не идите против человеческого обычая, не
идите против природы! Такого не бывало, чтобы с кладбища покойника возвращали назад.
Кого увезли хоронить, тот должен быть похоронен. Другого не дано. Вот обрыв
Малакумдычап. Это тоже наша земля сарозекская! Здесь, на Малакумдычапе, Найман-Ана
великий плач имела. Послушайте меня, старика Едигея. Пусть будет здесь могила Казангапа.
И моя могила тоже пусть будет здесь. Бог даст, сами похороните. Об этом буду молить вас.
А сейчас еще не поздно, еще есть время — вон там, на самом обрыве, предадим покойника
земле!
Длинный Эдильбай глянул на указанное Едигеем место.
— Как, Жумагали, проедет твой экскаватор? — спросил он у того.
— Да проедет, почему же нет. Вон тем краем…
— Ты постой, тем краем! Ты вперед у меня спроси! — вмешался Сабитжан.
— А вот мы и спрашиваем, — ответил Жумагали. — Слышал, что человек сказал? Что
тебе еще надо?
— А я говорю, хватит издеваться! Это надругательство! Поехали на разъезд!
— Ну, если ты думаешь об этом, то надругательство как раз и будет, когда покойника с
кладбища домой приволокешь! — сказал ему Жумагали. — Так что ты крепко подумай.
Все примолкли.
— Вот что, вы как хотите, — бросил Жумагали, — а я поеду могилу рыть. Мой долг
вырыть яму, да поглубже. Пока еще время терпит. В темноте никто этим заниматься не
будет. А вы тут как хотите.
И Жумагали направился к своему экскаватору «Беларусь». Не мешкая завел его,
вырулил на обочину и поехал мимо на пригорок и с него на верх обрыва Малакумдычап. За
ним зашагал Длинный Эдильбай, за ним тронул своего Каранара Буранный Едигей.
Зять-алкоголик сказал трактористу Калибеку:
— Если не поедешь туда, — указал он на обрыв, — то я лягу под трактор. Мне это
ничего не стоит. — С этими словами он встал перед трактористом.
— Ну чего, куда ехать? — спросил Калибек у Сабитжана.
— Кругом сволочи, кругом собаки! — выругался вслух Сабитжан. — Ну чего сидишь,
заводи давай, трогай за ними!
Коршун в небе теперь следил за тем, как люди завозились на обрыве. Одна из машин
стала судорожно дергаться, выгребая землю и откладывая ее в кучу возле ебя, как суслик
возле норы. Тем временем сзади подползал трактор с прицепом. В нем все так же сидел
одинокий человек перед странным неподвижным предметом, завернутым в белое и
положенным посередине тележки. Рыжая лохматая собака слонялась возле людей, но больше
держалась верблюда, лежала у его ног.
Коршун понял, что эти пришельцы долго останутся на обрыве, копаясь в земле. Он