Page 116 - Горячий снег
P. 116

он  тоже  подумал,  что  этот,  в  сущности,  очень  молодой  командир  дивизии  подавлен,
               обескуражен сейчас, ибо не сомневался, что получит разрешение командующего прорваться
               немедля  к  окруженному  полку,  с  надеждой,  как  ему  представлялось,  спасти  сжатый  в
               танковых тисках полк от разгрома или позора.
                     — А действительно не так далеко до Черепанова, — сказал Божичко. — Рискнуть бы!
                     Бессонов  молчал,  наблюдая  за  спутанными  выплесками  встречного  огня  батарей  по
               северному берегу, куда были выдвинуты истребительно-противотанковые дивизионы и где
               проходил рубеж обороны двух полков — стрелкового и танкового, за неясным шевелением
               розоватых квадратов наших и немецких танков на улочках северобережной части станицы.
               Черепановские батальоны и отдельный танковый полк Хохлова упорно и отчаянно вели бой,
               но все-таки не сумели сдержать натиск прорвавшихся немцев. «Что ж, значит, пора вводить
               второй эшелон — триста пятую дивизию. Вводить, пока не поздно».
                     А  над  головой  свистело,  хлестало,  загоралось  небо  трассами,  косматыми  искрами
               сносимых на скаты высоты ракет, и было похоже, что немецкие автоматчики обошли НП с
               запада, просочились из станицы к подножию высоты.
                     — Ползают  они  где-то  под  носом!.. —  сказал  Божичко  с  раздумчивой
               подозрительностью. —  Прочесать  бы  высоту,  что  ли,  товарищ  генерал?  Обнаглели,  гады,
               вконец!
                     — Если бы, конечно, три броска — и разомкнуть кольцо вокруг полка Черепанова, —
               послышался рядом голос Веснина, и, обернувшись, Бессонов увидел его в двух шагах. — Эх,
               Петр Александрович, я печенками понимаю Деева! Никак невозможно видеть, как на глазах
               гибнет полк Черепанова.
                     Тоже  высокий,  но  по  сравнению  с  глыбообразным  Деевым  легкий,  в  белеющем
               полушубке,  крест-накрест  стянутый  портупеями,  Веснин  крутил  в  пальцах  очки,  и,
               показалось, сине блестели его зубы, прикусившие нижнюю губу.
                     — Положение  Черепанова  действительно  катастрофическое, —  продолжал  Веснин,
               подходя к Бессонову ближе. — Потери в батальонах огромные. И не заметно, чтобы немцы
               скоро  выдохлись…  Наседают  и  наседают.  Не  пора  ли  привлечь  на  помощь  Дееву  триста
               пятую? Честное слово, пора!
                     — Наденьте  очки,  Виталий  Исаевич, —  сказал  вдруг  Бессонов  и  чугунной  ношей
               почувствовал всю тяжесть своего сдерживающего опыта и эту завидную молодую легкость
               эмоционального Веснина. И прибавил: — По высоте автоматчики ползают. Так и случайную
               смерть можно не увидеть… А насчет триста пятой вы не ошибаетесь  — пора. Да, пора. И
               будем надеяться, Виталий Исаевич…
                     — Живу  надеждой,  Петр  Александрович, —  сказал  Веснин  и  повторил:  —  Нет,  не
               скоро они здесь выдохнутся. Для них тут: или — или…
                     — Для нас также, — медлительно проговорил Бессонов.
                     А  высота  гудела  под  нахлестами  ветра,  под  накатами  боя,  то  будто  взлетала  к
               освещенному  небу,  пышно  иллюминированная  рассыпчатым  ливнем  ракет,  то  опадала  в
               темноту; быстрые светы и тени ходили по ней, шевелились в траншее, озаряя лица, гасли,
               бросая черноту в глаза.
                     — Товарищ генерал! Прошу вас в блиндаж! Прошу в блиндаж! — крикнул Божичко и
               сорвался с места, бросился к ходу сообщения, предупреждая кого-то свирепым окликом: —
               Сто-ой! Кто такие?
                     Там, внизу, в ходе сообщения, явственно возник шум движения, донеслись тревожные
               оклики часовых, потом сгрудились тени в узком проходе, и Божичко, подбежав к повороту
               траншеи, с автоматом наизготове, опять окликнул с неистовостью угрозы:
                     — Сто-ой! Стрелять буду! Кто такие?
                     Все смолкло внизу, тени перестали двигаться, одиночный голос часового сообщил:
                     — Из штаба армии. К командующему. Пропустить?
                     — Подожди! — остановил Божичко и, сбежав вниз, вгляделся.
                     — Кто это еще командует? Что это еще за  «подожди»? — откликнулся другой голос
   111   112   113   114   115   116   117   118   119   120   121