Page 114 - Горячий снег

командам Деева в другом отсеке блиндажа. И Бессонов потер ладонью лоб, сказал не то, что
хотел сказать, и не то, что думал:
— Говорите, подполковник. Я вас слушаю.
— Товарищ командующий, — ровно начал Курышев, — кажется, обозначилось
окружение дивизии…
— Уверены?
— Да, по-моему, и энпэ обходят танки, товарищ командующий.
Бессонов посидел с минуту и, как бы очнувшись, устало посмотрел на начальника
разведки, затем встал, проговорил с жестким любопытством:
— Не договаривайте. Хотели сказать, что мы сами можем превратиться в «языков»?
Так, по-видимому, подполковник?
— Я говорю об объективной обстановке, товарищ командующий, — прежним ровным
голосом объяснил подполковник. — Через некоторое время немцы могут перерезать связь. И
тогда мы потеряем нити управления.
— Благодарю за объективность, подполковник. Но пока нити управления еще
существуют, — сказал Бессонов. — И приказа об «языке» я не отменял. Даже если нас с
вами возьмут в плен. Что весьма неприятно.
Он снял телефонную трубку.
— Командующего артиллерией… Работает связь? Ну, вот и отлично. Дайте Ломидзе.
Потом, узнав в трубке несколько гортанный голос генерала Ломидзе, заговорившего с
акцентом: «Совсем взбесились у вас фрицы, товарищ первый…», — перебил его вопросом:
— Есть возможность использовать сорок второй полк реактивных минометов на
направлении Деева?
— Отдаю приказ, Петр Александрович. Использовать против танков? Так я понял вас?
— Вы правильно поняли.
В другой половине блиндажа, прокуренной до сизого тумана, в котором передвигались
фигуры офицеров, трещали телефоны, Бессонов не задержался. Лишь заметил среди
работников оперативного отделения высокую фигуру полковника Деева, не сказал ни слова
и, палочкой толкнув дверь, вышел из блиндажа. Майор Божичко последовал за ним.
— Товарищ командующий! — из беспрерывного звона телефонов за спиной прозвучал
охриплый баритон Деева. Бессонов вышагнул в траншею.
Еще не стемнело совсем, а мороз к вечеру неистово окреп. Колюче ошпаривающим
ветром дуло со стороны темно-малиновой, придавленной к земле щели заката, и ветер из
стороны в сторону мотал над высотой гремящую пальбу боя. Сильно несло сметаемой с
брустверов ледяной крошкой; как битое стекло, кололо в губы. И от сигнальных ракет, круто
сносимых ветром вокруг НП, появилось ощущение, что высота сдвигалась куда-то над
огнями и пожарами, разверзшимися внизу.
Мощными кострами горела станица на берегу, а везде по багровому снегу, будто по
окрашенной скатерти, рассыпанно ползли, останавливаясь, ощупывали что-то хоботами
орудий черные с белыми крестами ядовитые, огрузшие пауки, разбрасывая впереди себя
огненную паутину. Огненная паутина зигзагами оплетала, стягивала кольцом далеко
видимый сверху берег, а в этом кольце — красные оскалы наших батарей; автоматные
трассы взметались веером над высотой.
Майор Божичко, навалясь на бруствер, с недоверием вглядывался в низину перед
рекой, явно стремясь убедиться, как близко бой подошел к НП. Задушенные ветром ракеты
падали на скатах высоты, пули птичьими голосами цвикали над бруствером — автоматчики
уже были на этом берегу реки.
— Товарищ командующий, разрешите обратиться? Бессонова физической болью
коснулся сорванный, хриплый голос полковника Деева, заставил его обернуться. Несколько
секунд он стоял, не торопя доклад Деева, догадывался, о чем тот скажет.
Силуэт Деева казался неподвижно огромным, загородившим проход в траншее; при
взлете ракет возникало его лицо, молодое, с горячечными в отчаянии глазами, ищущими что-