Page 31 - Хаджи Мурат
P. 31
— Что же, продолжать? — сказал он, усаживаясь на тахту.
— Да, непременно, — сказал Лорис-Меликов. — А я заходил к твоим нукерам,
поговорил с ними. Один — веселый малый, — прибавил Лорис-Меликов.
— Да, Хан-Магома — легкий человек, — сказал Хаджи-Мурат.
— А понравился мне молодой, красивый.
— А, Элдар. Этот молод, а тверд, железный. Они помолчали.
— Так говорить дальше?
— Да, да.
— Я сказал, как ханов убили. Ну, убили их, и Гамзат въехал в Хунзах и сел в ханском
дворце, — начал Хаджи-Мурат. — Оставалась мать-ханша. Гамзат призвал ее к себе. Она
стала выговаривать ему. Он мигнул своему мюриду Асельдеру, и тот сзади ударил, убил ее.
— Зачем же он убил ее-то? — спросил Лорис-Меликов.
— А как же быть: перелез передними ногами, перелезай и задними. Надо было всю
породу покончить. Так и сделали. Шамиль меньшого убил, сбросил с кручи. Вся Авария
покорилась Гамзату, только мы с братом не хотели покориться. Нам надо было кровь его за
ханов. Мы делали вид, что покорились, а думали только, как взять с него кровь. Мы
посоветовались с дедом и решили выждать время, когда он выедет из дворца, и из засады
убить его. Кто-то подслушал нас, сказал Гамзату, и он призвал к себе деда и сказал: «Смотри,
если правда, что твои внуки задумывают худое против меня, висеть тебе с ними на одной
перекладине. Я делаю дело божье, и мне помешать нельзя. Иди и помни, что я сказал». Дед
пришел домой и сказал нам. Тогда мы решили не ждать, сделать дело в первый день
праздника в мечети. Товарищи отказались, — остались мы с братом. Мы взяли по два
пистолета, надели бурки и пошли в мечеть. Гамзат вошел с тридцатью мюридами. Все они
держали шашки наголо. Рядом с Гамзатом шел Асельдер, его любимый мюрид, — тот
самый, который отрубил голову ханше. Увидав нас, он крикнул, чтобы мы сняли бурки, и
подошел ко мне. Кинжал у меня был в руке, и я убил его и бросился к Гамзату. Но брат
Осман уже выстрелил в него, Гамзат еще был жив и с кинжалом бросился на брата, но я
добил его в голову. Мюридов было тридцать человек, нас — двое. Они убили брата Османа,
а я отбился, выскочил в окно и ушел. Когда узнали, что Гамзат убит, весь народ поднялся, и
мюриды бежали, а тех, какие не бежали, всех перебили.
Хаджи-Мурат остановился и тяжело перевел дух.
— Это все было хорошо, — продолжал он, — потом все испортилось. Шамиль стал на
место Гамзата. Он прислал ко мне послов сказать, чтобы я шел с ним против русских; если
же я откажусь, то он грозил, что разорит Хунзах и убьет меня. Я сказал, что не пойду к нему
и не пущу его к себе.
— Отчего же ты не пошел к нему? — спросил Лорис-Меликов.
Хаджи-Мурат нахмурился и не сейчас ответил.
— Нельзя было. На Шамиле была кровь и брата Османа и Абунунцал-Хана. Я не пошел
к нему. Розен-генерал прислал мне чин офицера и велел быть начальником Аварии. Все бы
было хорошо, но Розен назначил над Аварией сначала хана казикумыхского,
Магомет-Мирзу, а потом Ахмет-Хана. Этот возненавидел меня. Он сватал за сына дочь
ханши, Салтанет. Ее не отдали ему, и он думал, что я виноват в этом. Он возненавидел меня
и подсылал своих нукеров убить меня, но я ушел от них. Тогда он наговорил на меня
генералу Клюгенау, сказал, что я не велю аварцам давать дров солдатам. Он сказал ему. еще,
что я надел чалму, вот эту, — сказал Хаджи-Мурат, указывая на чалму на папахе, — и что
это значит, что я передался Шамилю. Генерал не поверил и не велел трогать меня. Но когда
генерал уехал в Тифлис, Ахмет-Хан сделал по-своему: с ротой солдат схватил меня, заковал
в цепи и привязал к пушке. Шесть суток держали меня так. На седьмые сутки отвязали и
повели в Темир-Хан-Шуру. Вели сорок солдат с заряженными ружьями. Руки были связаны,
и велено было убить меня, если я захочу бежать. Я знал это. Когда мы стали подходить,
подле Моксоха тропка была узкая, направо кручь сажен в пятьдесят, я перешел от солдата
направо, на край кручи. Солдат хотел остановить меня, но я прыгнул под кручь и потащил за