Page 84 - Петербурские повести

небольшую комнату и сказал: «Сиди тут, и если ты будешь называть себя королем
Фердинандом, то я из тебя выбью эту охоту». Но я, зная, что это было больше ничего кроме
искушение, отвечал отрицательно, – за что канцлер ударил меня два раза палкою по спине
так больно, что я чуть было не вскрикнул, но удержался, вспомнивши, что это рыцарский
обычай при вступлении в высокое звание, потому что в Испании еще и доныне ведутся
рыцарские обычаи. Оставшись один, я решился заняться делами государственными. Я
открыл, что Китай и Испания совершенно одна и та же земля, и только по невежеству
считают их за разные государства. Я советую всем нарочно написать на бумаге Испания, то и
выйдет Китай. Но меня, однако же, чрезвычайно огорчало событие, имеющее быть завтра.
Завтра в семь часов совершится странное явление: земля сядет на луну. Об этом и
знаменитый английский химик Веллингтон пишет. Признаюсь, я ощутил сердечное
беспокойство, когда вообразил себе необыкновенную нежность и непрочность луны. Луна
ведь обыкновенно делается в Гамбурге; и прескверно делается. Я удивляюсь, как не обратит
на это внимание Англия. Делает ее хромой бочар, и видно, что, дурак, никакого понятия не
имеет о луне. Он положил смоляной канат и часть деревянного масла; и оттого по всей земле
вонь страшная, так что нужно затыкать нос. И оттого самая луна – такой нежный шар, что
люди никак не могут жить, и там теперь живут только одни носы. И потому-то самому мы не
можем видеть носов своих, ибо они все находятся в луне. И когда я вообразил, что земля
вещество тяжелое и может, насевши, размолоть в муку носы наши, то мною овладело такое
беспокойство, что я, надевши чулки и башмаки, поспешил в залу государственного совета, с
тем чтоб дать приказ полиции не допустить земле сесть на луну. Бритые гранды, которых я
застал в зале государственного совета великое множество, были народ очень умный, и когда
я сказал: «Господа, спасем луну, потому что земля хочет сесть на нее», то все в ту же минуту
бросились исполнять мое монаршее желание, и многие полезли на стену, с тем чтобы достать
луну; но в это время вошел великий канцлер. Увидевши его, все разбежались. Я, как король,
остался один. Но канцлер, к удивлению моему, ударил меня палкою и прогнал в мою
комнату. Такую имеют власть в Испании народные обычаи!

Январь того же года, случившийся после февраля.

До сих пор не могу понять, что это за земля Испания. Народные обычаи и этикеты
двора совершенно необыкновенны. Не понимаю, не понимаю, решительно не понимаю
ничего. Сегодня выбрили мне голову, несмотря на то что я кричал изо всей силы о
нежелании быть монахом. Но я уже не могу и вспомнить, что было со мною тогда, когда
начали мне на голову капать холодною водою. Такого ада я еще никогда не чувствовал. Я
готов был впасть в бешенство, так что едва могли меня удержать. Я не понимаю вовсе
значения этого странного обычая. Обычай глупый, бессмысленный! Для меня непостижима
безрассудность королей, которые до сих пор не уничтожают его. Судя по всем вероятиям,
догадываюсь: не попался ли я в руки инквизиции, и тот, которого я принял за канцлера, не
есть ли сам великий инквизитор. Только я всё не могу понять, как же мог король
подвергнуться инквизиции. Оно, правда, могло со стороны Франции, и особенно Полинияк.
О, это бестия Полинияк! Поклялся вредить мне по смерть. И вот гонит да и гонит; но я знаю,
приятель, что тебя водит англичанин. Англичанин большой политик. Он везде юлит. Это уже
известно всему свету, что когда Англия нюхает табак, то Франция чихает.

Число 25.

Сегодня великий инквизитор пришел в мою комнату, но я, услышавши еще издали
шаги его, спрятался под стул. Он, увидевши, что нет меня, начал звать. Сначала закричал:
«Поприщин!» – я ни слова. Потом: «Аксентий Иванов! титулярный советник! дворянин!» – Я
всё молчу. «Фердинанд VIII, король испанский!» – Я хотел было высунуть голову, но после
подумал: «Нет, брат, не надуешь! Знаем мы тебя: опять будешь лить холодную воду мне на