Page 388 - Похождения бравого солдата Швейка

рассудит офицерский суд чести.
Подпоручик Дуб был вне себя от злости и бешенства. Обыкновенно, волнуясь, он нёс
ещё большую ерунду, чем в спокойном состоянии.
Поэтому он проворчал:
— Вопрос о вас будет решать военный суд.
Кадет Биглер воспользовался случаем, чтобы окончательно добить Дуба, и потому
самым дружеским тоном сказал:
— Ты шутишь, товарищ.
Подпоручик Дуб крикнул шофёру, чтобы тот остановился.
— Один из нас должен идти пешком, — сказал он заплетающимся языком.
— Я еду, — спокойно ответил кадет Биглер, — а ты, товарищ, поступай как хочешь.
— Поехали, — словно в бреду заревел на шофёра подпоручик Дуб и завернулся в тогу
молчания, полного достоинства, как Юлий Цезарь, когда к нему приблизились заговорщики
с кинжалами, чтобы пронзить его.
Так они приехали в Золтанец, где напали на след своего батальона.

* * *

В то время как подпоручик Дуб и кадет Биглер спорили на лестнице о том, имеет ли
никуда не зачисленный кадет право претендовать на ливерную колбасу из того количества,
которое дано для офицеров различных рот, внизу, в кухне, уже насытились, разлеглись на
просторных лавках и вели разговоры о всякой всячине, пуская вовсю дым из трубок.
Повар Юрайда объявил:
— Итак, я сегодня изобрёл замечательную вещь. Думаю, что это произведёт полный
переворот в кулинарном искусстве. Ты ведь, Ванек, знаешь, что в этой проклятой деревне я
нигде не мог найти майораны для ливера.
— Herba majoranae, — вымолвил старший писарь Ванек, вспомнив, что он торговец
аптекарскими товарами.
Юрайда продолжал:
— Ещё не исследовано, каким образом человеческий разум в нужде ухитряется
находить самые разнообразные средства, как перед ним открываются новые горизонты, как
он начинает изобретать всякие невероятные вещи, которые человечеству до сих пор и не
снились… Ищу я по всем домам майоран, бегаю, разыскиваю всюду, объясняю, для чего это
мне надо, какой он с виду…
— Тебе нужно было описать его запах, — отозвался с лавки Швейк, — ты должен был
сказать, что майоран пахнет, как пузырёк с чернилами, если его понюхать в аллее цветущих
акаций. На холме в Богдальце, возле Праги…
— Но, Швейк, — перебил умоляющим голосом вольноопределяющийся Марек. —
Дайте Юрайде закончить.
Юрайда рассказывал дальше:
— В одном доме я наткнулся на старого отставного солдата времён оккупации Боснии
и Герцеговины, который отбывал военную службу уланом в Пардубицах и ещё не забыл
чешского языка. Тот стал со мной спорить, что в Чехии в ливерную колбасу кладут не
майоран, а ромашку. Я, по правде сказать, не знал, что делать, потому что каждый разумный
и объективный человек должен считать майоран королём всех пряностей, которые идут в
ливерную колбасу.

Необходимо было быстро найти такой заменитель, который придал бы колбасе
характерный пряный привкус. И вот в одном доме я нашёл свадебный миртовый веночек,
висевший под образом какого-то святого. Жили там молодожёны, и веточки мирта у веночка