Page 68 - Похождения бравого солдата Швейка

на заднем плане. Аромат отхожих мест заменял мистическое благовоние ладана в готических
храмах. У всех было прекрасное настроение. Офицеры, окружавшие полковника,
рассказывали друг другу анекдоты. Так что всё сошло благополучно. То там, то здесь среди
солдат слышалось: «Дай разок затянуться». И как фимиам, к небу поднимались синеватые
облачка табачного дыма. Закурили даже унтер-офицеры, увидев, что полковник тоже курит.
Наконец раздалось: «Zum Gebet!», 43 поднялась пыль, и серый квадрат военных
мундиров преклонил колени перед спортивным кубком поручика Витингера, который он
выиграл в состязании в беге на дистанции Вена — Медлинг.
Чаша была полна, и каждая манипуляция фельдкурата сопровождалась
сочувственными возгласами солдат.
— Вот это глоток! — прокатывалось по рядам.
Обряд был повторён дважды. Затем снова раздалась команда: «На молитву!», хор
грянул «Храни нам, боже, государя». Потом последовало «Стройся!» и «Шагом марш!»
— Собирайте манатки, — сказал Швейку фельдкурат, кивнув на походный алтарь. —
Нам нужно всё развезти владельцам.
Они поехали на том же извозчике и честно вернули всё, кроме бутылки церковного
вина.
Когда они вернулись домой и в наказание за медленную езду отправили несчастного
извозчика рассчитываться в комендантское управление, Швейк обратился к фельдкурату:
— Осмелюсь спросить, господин фельдкурат, должен ли министрант быть того же
вероисповедания, что и священник, которому он прислуживает?
— Конечно, — ответил фельдкурат, — Иначе обедня будет недействительна.
— Господин фельдкурат! Произошла крупная ошибка, — заявил Швейк. — Ведь я —
вне вероисповедания. Не везёт мне, да и только!
Фельдкурат взглянул на Швейка, с минуту молчал, потом похлопал его по плечу и
сказал:
— Выпейте церковного вина, которое там от меня осталось в бутылке, и считайте себя
вновь вступившим в лоно церкви.

Глава XII
РЕЛИГИОЗНЫЙ ДИСПУТ

Случалось, Швейк по целым дням не видал пастыря солдатских душ. Свои духовные
обязанности фельдкурат перемежал с кутежами и лишь изредка заходил домой, весь
перемазанный и грязный, словно кот после прогулок по крышам. Возвращаясь домой, если
он ещё вообще в состоянии был говорить, фельдкурат перед сном беседовал со Швейком о
высоких материях, о духовном экстазе и о радости мышления, а иногда даже пытался
декламировать Гейне. Швейк отслужил с фельдкуратом ещё одну полевую обедню, у
сапёров, куда по ошибке был приглашён и другой фельдкурат, бывший школьный
законоучитель, чрезвычайно набожный человек. Он очень удивлённо взглянул на своего
коллегу Каца, когда тот предложил ему глоток коньяку из швейковской фляжки — Швейк
всегда носил её с собой во время исполнения религиозных церемоний.
— Недурной коньяк, — сказал Отто Кац. — Выпейте и поезжайте домой. Я сам всё
сделаю. Сегодня мне нужно побыть на свежем воздухе, а то что-то голова болит.
Набожный фельдкурат покачал головой и уехал, а Кац, как всегда, блестяще справился
со своей ролью. На этот раз он претворил в кровь господню вино с содовой водой, и
проповедь затянулась несколько дольше обыкновенного, причём каждое третье слово её
составляли «и так далее» и «несомненно».

43 На молитву! (нем.)