Page 71 - Похождения бравого солдата Швейка

коллега! Швейк, налейте господину фельдкурату коньяку — ему, кажется, не по себе.
Придя в чувство, набожный фельдкурат произнёс шёпотом:
— Религия есть умственное воззрение… Кто не верит в существование святой
троицы…
— Швейк, — перебил его Кац, — налейте господину фельдкурату ещё рюмку коньяку,
пусть он опомнится. Расскажите ему что-нибудь, Швейк.
— Во Влашиме, осмелюсь доложить, господин фельдкурат, — начал Швейк, — был
один настоятель. Когда его прежняя экономка вместе с ребёнком и деньгами от него
сбежала, он нанял себе новую служанку. Настоятель этот на старости лет принялся изучать
святого Августина, которого причисляют к лику святых отцов церкви. Вычитал он там, что
каждый, кто верит в антиподов, подлежит проклятию. Позвал он свою служанку и говорит:
«Послушайте, вы мне как-то говорили, что у вас есть сын, слесарь-механик, и что он уехал в
Австралию. Если это так, то он, значит, стал антиподом, а святой Августин повелевает
проклясть каждого, кто верит в существование антиподов». — «Батюшка, — отвечает ему
баба, — ведь сын-то мой посылает мне и письма и деньги». — «Это дьявольское
наваждение, — говорит ей настоятель. — Согласно учению святого Августина, никакой
Австралии не существует. Это вас антихрист соблазняет». В воскресенье он всенародно
проклял её в костёле и кричал, что никакой Австралии не существует. Ну, прямо из костёла
его отвезли в сумасшедший дом. Да и многим бы туда не мешало. В монастыре урсулинок
хранится бутылочка с молоком девы Марии, которым-де она поила Христа, а в сиротский
дом под Бенешозом привезли лурдскую воду, так этих сироток от неё прохватил такой
понос, какого свет не видал.
У набожного фельдкурата зарябило в глазах. Он отошёл только после новой рюмки
коньяку, который ударил ему в голову. Прищурив глаза, он спросил Каца:
— Вы не верите в непорочное зачатие девы Марии, не верите, что палец святого Ионна
Крестителя, хранящийся у пиаристов, подлинный? Да вы вообще-то верите в бога? А если не
верите, то почему вы фельдкурат?
— Дорогой коллега, — ответил Кац, снисходительно похлопав его по спине, — пока
государство признаёт, что солдаты, идущие умирать, нуждаются в благословении божьем,
должность фельдкурата является прилично оплачиваемым и не слишком утомительным
занятием. Мне это больше по душе, чем бегать по плацу и ходить на манёвры. Раньше я
получал приказы от начальства, а теперь делаю что хочу. Я являюсь представителем того,
кто не существует, и сам играю роль бога. Не захочу кому-нибудь отпустить грехи — и не
отпущу, хотя бы меня на коленях просили. Впрочем, таких нашлось бы чертовски мало.
— А я люблю господа бога, — промолвил набожный фельдкурат, начиная икать, —
очень люблю!.. Дайте мне немного вина. Я господа бога уважаю, — продолжал он. — Очень,
очень уважаю и чту. Никого так не уважаю, как его!
Он стукнул кулаком по столу, так что бутылки подскочили.
— Бог — возвышенное, неземное существо, совершенное во всех своих деяниях,
существо, подобное солнцу, и никто меня в этом не разубедит! И святого Иосифа почитаю, и
всех святых почитаю, и даже святого Серапиона… У него такое отвратительное имя!
— Да, ему бы не мешало похлопотать о перемене имени, — заметил Швейк.
— Святую Людмилу люблю и святого Бернарда, — продолжал бывший
законоучитель. — Он спас много путников на Сен-Готарде. На шее у него бутылка с
коньяком, и он разыскивает занесённых снегом…
Беседа приняла другое направление. Набожный фельдкурат понёс околесицу.
— Младенцев я почитаю, их день двадцать восьмого декабря. Ирода ненавижу… Когда
курица спит, нельзя достать свежих яиц.
Он засмеялся и запел:

Святый боже, святый крепкий…