Page 8 - Собачье сердце

От интереса у пса даже прошла тошнота.
Тяу, тяу!.. – он легонько потявкал.
– Молчать! Как сон, голубчик?
– Хе-хе. Мы одни, профессор? Это неописуемо, – конфузливо заговорил посетитель. –
Пароль Дьоннер – 25 лет ничего подобного, – субъект взялся за пуговицу брюк, – верите ли,
профессор, каждую ночь обнажённые девушки стаями. Я положительно очарован. Вы –
кудесник.
– Хм, – озабоченно хмыкнул Филипп Филиппович, всматриваясь в зрачки гостя.
Тот совладал, наконец, с пуговицами и снял полосатые брюки. Под ними оказались
невиданные никогда кальсоны. Они были кремового цвета, с вышитыми на них шёлковыми
чёрными кошками и пахли духами.
Пёс не выдержал кошек и гавкнул так, что субъект подпрыгнул.
– Ай!
– Я тебя выдеру! Не бойтесь, он не кусается.
«Я не кусаюсь?» – удивился пёс.
Из кармана брюк вошедший выронил на ковёр маленький конвертик, на котором была
изображена красавица с распущенными волосами. Субъект подпрыгнул, наклонился,
подобрал её и густо покраснел.
– Вы, однако, смотрите, – предостерегающе и хмуро сказал Филипп Филиппович, грозя
пальцем, – всё-таки, смотрите, не злоупотребляйте!
– Я не зло… – смущённо забормотал субъект, продолжая раздеваться, – я, дорогой
профессор, только в виде опыта.
– Ну, и что же? Какие результаты? – строго спросил Филипп Филиппович.
Субъект в экстазе махнул рукой.
– 25 лет, клянусь богом, профессор, ничего подобного. Последний раз в 1899-м году в
Париже на Рю де ла Пэ.
– А почему вы позеленели?
Лицо пришельца затуманилось.
1
– Проклятая Жиркость !. Вы не можете себе представить, профессор, что эти
бездельники подсунули мне вместо краски. Вы только поглядите, бормотал субъект, ища
глазами зеркало. – Им морду нужно бить! – свирепея, добавил он. – Что же мне теперь
делать, профессор? – спросил он плаксиво.
– Хм, обрейтесь наголо.
– Профессор, – жалобно восклицал посетитель, – да ведь они опять седые вырастут.
Кроме того, мне на службу носа нельзя будет показать, я и так уже третий день не езжу. Эх,
профессор, если бы вы открыли способ, чтобы и волосы омолаживать!
– Не сразу, не сразу, мой дорогой, – бормотал Филипп Филиппович.
Наклоняясь, он блестящими глазами исследовал голый живот пациента:
– Ну, что ж, – прелестно, всё в полном порядке. Я даже не ожидал, сказать по правде,
такого результата. «Много крови, много песен…».
Одевайтесь, голубчик!
– «Я же той, что всех прелестней!..» – дребезжащим, как сковорода, голосом подпел
пациент и, сияя, стал одеваться. Приведя себя в порядок, он, подпрыгивая и распространяя
запах духов, отсчитал Филиппу Филипповичу пачку белых денег и нежно стал жать ему обе
руки.
– Две недели можете не показываться, – сказал Филипп Филиппович, – но всё-таки
прошу вас: будьте осторожны.
– Профессор! – из-за двери в экстазе воскликнул голос, – будьте совершенно
спокойны, – он сладостно хихикнул и пропал.
Рассыпной звонок пролетел по квартире, лакированная дверь открылась, вошёл

1