Page 16 - Весенние перевертыши

рваных ботинках.
Дюшка только издали видел Минькиного отца. Тот не выглядел уж таким злодеем —
обычный человек, носит помятую шляпу, старое пальто с длинными полами, в которых он
путается ногами на ходу, и нельзя никогда понять, пьян он или от рождения таков. И лицо у
Минькиного отца мятое, как его шляпа, бесцветное, только глаза синие, точь–в–точь как у
Миньки. Еще у Минькиного отца странная привычка — всегда что–то бормочет на ходу. А
однажды Дюшка его увидел в лесу — стоит один–одинешенек на поляне, помахивает рукой
и громко декламирует:

— Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты…

Что–то непонятное. Стихи — деревьям! Странный. Он сам пишет стихи и раньше жил в
городе, работал в газете, которая каждый день приходит в Куделино. Газету все читают,
стихов Богатова никто не знает. И работает теперь Богатов простым делопроизводителем в
конторе.
Жаль Миньку. Жаль, пожалуй, больше, чем себя.
Задача о путешественниках никак не решалась.

9

Левка Гайзер сам подошел к Дюшке:
— После уроков потолкуем, таракан.
И вот после уроков они вышагивают бок о бок. Поролоновая курточка, джинсы в
обтяжечку, румяные щеки, серые глаза под девчоночьими ресницами, папка в руках и еще
какая–то умная книга, не уместившаяся в папку. Дюшка рядом со своим потасканным
портфелем. Портфель оттягивает руку, в нем кирпич против Саньки Ерахи.
Левка с ленцой шагает, нехотя говорит, словно такие, как Дюшка, насекомые ему,
занятому, надоедают каждый день:
— Вася–в–кубе считает, что к математике нужно тянуть за уши. У меня на этот счет
свое мнение…
У Дюшки своего мнения нет: отец заставляет и… дал слово матери.
— Я считаю, в математику нужно бросать человека, как в воду: выплывешь — значит,
и дальше станешь плавать, не выплывешь — черт с тобой, тони, того стоишь.
Дюшка терпит свою насекомость, ждет, как и когда умный Левка бросит его в
математику, словно в воду.
— Вот… — Левка протянул Дюшке книгу. — Нырни в нее, постарайся с головой.
Популярная, легко читается. Проплывешь до конца — буду с тобой разговаривать. Не
проплывешь… Что ж, ходи по суше, как все ходят. Ничем тогда не смогу тебе помочь,
таракан.
Дюшка взял книгу, попросил:
— Левка, не зови меня тараканом. — Левка впервые с интересом посмотрел на Дюшку,
неожиданно согласился:
— Хорошо, не буду, если не нравится.
Нет, он все–таки человек невредный, другой бы, видя, что не нравится, стал настаивать:
«Так ты и есть таракан, клопа перерос, до кошки не дорос!» От благодарности захотелось
поделиться с Левкой.
— Левка, а может такое быть — я тут время увидел.
— Время? Увидел?!
— Понимаешь, утром вышел на улицу, и вдруг… грачи улетели, машина прошла,
почки на березе распустились. Все это видят, а никто не догадывается, что это время все
меняет. Грачи были да нет, машина была да пропала, почек не было — появились. Хочешь