Page 24 - Весенние перевертыши

Понял?
— Нет, Левка.
И Левка сразу увял:
— Туп же ты, таракан.
— Ну, а я — после смерти?
— И ты тоже. — Ответ без энтузиазма.
— А другие?..
— И другие. Все. Я не исключение.
Дюшка помолчал, соображая, наконец возразил:
— Нет, тут что–то не так. Ну, хорошо — ты один. Ну, я еще — согласен. А то все…
Нет, что–то не то.
— Ладно, таракан, замнем этот разговор для ясности. — Левка поднялся, скинул
куртку, стал натягивать через голову рубаху.
Дюшка взялся за свой портфель с кирпичом. Пора было идти домой.
Дома после обеда он раскрыл задачник: «Два путешественника…» Тайна, даже две
маленькие — сколько прошел первый и сколько второй путешественник. Тайны так себе,
самые завалящие, но для тренировки сгодятся. Дюшка навис над задачником и стал думать.

13

Путешественники не имели ни лиц, ни имен, ни характеров, они отличались друг от
друга только тем, что один на полчаса раньше отправился в путь. Полчаса — тридцать
минут… Минуты помогли открыть тайну пройденных километров. В другой задачке угол в
градусах помог узнать высоту заводской трубы. В третьей — длина и ширина бака
водонапорной башни подсказала, сколько пионеров отдыхало в пионерском лагере.
На улице Жан–Поля Марата зажигались окна. Большой кран купался в зеленом закате.
Старуха Знобишина снова протащила на веревке козу, на этот раз в другую сторону — к
дому. Дюшка вышел погулять.

Он решил подряд несколько задач, и голова с непривычки отяжелела, казалось, даже
немного распухла, но на душе — покойно. Дюшка был так доволен собой, что даже походка
у него стала медленной и задумчивой.
Странная вещь математика. Она связывает между собой, казалось бы, самые
несвязуемые вещи — градусы с заводской трубой, бак водокачки с отдыхающими
пионерами! Или бесконечность Вселенной — кому, казалось бы, до нее какое дело! — нет,
она обещает Левке Гайзеру новую жизнь… после смерти. Ничего себе!
За домами в тишине кричали лягушки, не столь шумно, как прежде, не столь звонко, но
по–прежнему картаво, с усердием. Вспомнилась лягушка, распятая на Санькиной веревочке,
с ржаво–золотым глазом, дышащим желтым брюхом. Она, незваная, влезла в чинные и
умные Дюшкины мысли о математике. Эта лягушка заставила Дюшку носить в портфеле
кирпич. Лягушка и кирпич — тоже странная связь. И математика здесь ни при чем.
Оказывается, не только в задачнике, но и в самой жизни есть эти странные до нелепости
связи.
Лягушка и кирпич, бесконечная Вселенная и вторая жизнь как подарок… А старинная
красавица, давным–давно умершая Наталья Гончарова, вдруг неожиданно нарушила
спокойствие Дюшкиной жизни. Больше того, если б эта Наталья Гончарова сто с лишним лет
назад носила другую прическу — не с завитками у висков, — с Дюшкой ничего особенного
не случилось бы: не обращал бы теперь на Римку Братеневу внимания, не связался бы с
Санькой из–за лягушки, не схватил бы очередную двойку у Васи–в–кубе, не сошелся бы
близко с Левкой Гайзером, не получил бы от него книгу о галактиках, не заметил бы
странности задачника, не открыл бы для себя удивительных связей в мире. Подумать только,