Page 101 - Вино из одуванчиков

врасплох; часть его существа еще оставалась там, в другом, далеком городе.

Он подождал — пусть все вернется на место, ведь нужно отвечать на
вопросы, вести себя разумно, быть вежливым.
— Я пришла проверить ваш пульс.
— Не сейчас, — сказал полковник.
— Уж не собираетесь ли вы куда-нибудь пойти? — Сиделка
улыбнулась.
Он пристально посмотрел на нее. Он не выходил из дому уже десять
лет.
— Дайте-ка руку.
Ее жесткие, уверенные пальцы нащупывали болезнь в его пульсе,
измеряли ее, точно кронциркуль.
— Сердце очень возбуждено. Чем это вы его растревожили?
— Ничем.
Она обвела комнату взглядом и увидела пустой телефонный столик. В
эту минуту за две тысячи миль раздался приглушенный автомобильный
гудок.
Сиделка вынула телефон из-под халата полковника и поднесла к

самому его лицу.
— Зачем вы себя губите? Ведь вы обещали больше этого не делать.
Поймите, вам же это вредно. Волнуетесь, слишком много разговариваете. И
еще эти мальчишки скачут вокруг вас…
— Они сидели очень спокойно и слушали, — сказал полковник. — А я
рассказывал о разных разностях, о которых они еще не слыхивали. О
буйволах, о бизонах. Ради этого стоило поволноваться. Мне все равно. Я
был как в лихорадке и чувствовал, что живу. И если жить полной жизнью
— значит умереть скорее, пусть так: предпочитаю умереть быстро, но
сперва вкусить еще от жизни. А теперь дайте мне телефон. Раз вы не
позволяете мальчикам приходить и тихонько сидеть около меня, я хоть
поговорю с кем-нибудь издали.

— Извините, полковник. Мне придется рассказать об этом вашему
внуку. Он еще на прошлой неделе хотел убрать отсюда телефон, но я его
отговорила. А теперь, видно, придется так и сделать.
— Это мой дом и мой телефон. И я плачу вам жалованье, — сказал
старик.
— За то, чтобы я помогала вам поправиться, а не волноваться. — Она
откатила кресло в другой конец комнаты. — А теперь, молодой человек, в
постель!
Но и с постели полковник, не отрываясь, глядел на телефон.