Page 175 - Вино из одуванчиков

это название, да еще и кричал во все горло: услада, услада! Ведь само это

слово — будто катаешься на душистом лугу вместе с игривыми гнедыми
жеребятами и у тебя полон рот сочной травы или погрузил голову в озеро,
на самое дно, и через нее с шумом катятся волны. Услада!
Дуглас протянул руку. А вот это — ПРЯНОСТИ!
— Что бабушка готовит на ужин? — донесся из трезвого мира
гостиной голос тети Розы.
— Этого никто никогда не знает, пока не сядем за стол, — ответил
дедушка; он сегодня пришел с работы пораньше, чтобы огромному цветку
не было скучно. — Ее стряпня всегда окутана тайной, можно только гадать,
что это будет.
— Ну нет, я предпочитаю заранее знать, чем меня накормят! —
вскричала тетя Роза и засмеялась. Стеклянные висюльки на люстре в
столовой возмущенно зазвенели. Дуглас двинулся дальше, в сумеречную
глубь кладовой. Пряности… вот отличное слово! А бетель? А базилик? А
стручковый перец? А кэрри? Все это великолепные слова. Но Услада, да
еще с большой буквы, — тут уж спору нет, лучше не придумаешь!

Бабушка приходила и уходила в облаке пара, приносила из кухни
покрытые крышками блюда, а за столом все молча ждали. Никто не
осмеливался поднять крышку и взглянуть на таящиеся под ней яства.
Наконец бабушка тоже села, дедушка прочитал молитву, и серебряные
крышки мигом взлетели в воздух, точно стая саранчи.
Когда все рты были битком набиты чудесами кулинарии, бабушка
откинулась на своем стуле и спросила:
— Ну как, нравится?
И перед всеми родичами, домочадцами и нахлебниками, и перед тетей
Розой тоже встала неразрешимая задача, потому что зубы и языки их были
заняты восхитительными трудами. Что делать: заговорить и нарушить
очарование или дальше наслаждаться нектаром и амброзией? Казалось, они

сейчас засмеются или заплачут, не в силах найти ответ. Казалось, начнись
пожар или землетрясение, стрельба на улицах или резня во дворе, — все
равно они не встанут из-за стола, недосягаемые для стихий и бедствий,
подвластные лишь колдовским ароматам пищи богов, что сулит им
бессмертие. Все злодеи казались невинными агнцами в эту минуту,
посвященную нежнейшим травам, сладкому сельдерею, душистым
кореньям. Взгляды торопливо обегали снежную равнину скатерти, на
которой пестрело жаркое всех сортов и видов, какие-то неслыханные смеси
тушеных бобов, солонины и кукурузы, тушеная рыба с овощами и разные