Page 14 - Золотой жук

Когда вы ушли и Юпитер крепко заснул, я предался более методичному исследованию
этого дела. Прежде всего я стал соображать, каким образом пергамент попал в мои руки. То
место, где мы нашли скарабея, было на берегу материка, около мили на восток от острова и
лишь в небольшом отстоянии над уровнем прилива. Когда я поймал его, он жестоко меня
укусил, что заставило меня выпустить его. Юпитер, с обычной ему осторожностью, прежде
чем схватить насекомое, которое полетело по направлению к нему, посмотрел вокруг себя,
ища листа или чего-либо в этом роде, чем бы взять его. В это самое время взгляд его, так же
как и мой, упал на кусок пергамента, который я принял за бумагу. Он лежал наполовину
зарытый в песок, один уголок торчал наружу. Около того места, где мы нашли его, я заметил
обломки судна, которое, по видимости, было длинной корабельной лодкой. Как казалось,
обломки лежали тут с очень давнего времени, ибо в них с трудом можно было усмотреть
сходство с лодочными ребрами.
Хорошо. Юпитер поднял пергамент, завернул в него жука и отдал его мне. Вскоре мы
направились обратно к дому и по дороге встретили лейтенанта Г. Я показал ему насекомое, и
он попросил у меня позволения взять его к себе в крепость. Я согласился; он сунул его в свой
жилетный карман, без пергамента, в котором тот был завернут и который я продолжал
держать в руке моей, пока он рассматривал жука. Может быть, он опасался, что я передумаю
и счел, прежде всего, за наилучшее увериться в добыче – вы знаете, как восторженно он
относится ко всему, что касается естественной истории. В то же самое время, совсем
бессознательно, я, должно быть, положил пергамент в мой собственный карман.
Вы помните, что, когда я подошел к столу, намереваясь сделать рисунок жука, я не
нашел бумаги там, где она обыкновенно лежала. Я заглянул в ящик и там не нашел ничего. Я
пошарил у себя в карманах, в надежде найти какое-нибудь старое письмо, когда рука моя
наткнулась на пергамент. Я так точно и так подробно описываю способ, которым он попал в
мое обладание, ибо все эти обстоятельства произвели на меня особенно сильное
впечатление.
Без сомнения, вы сочтете меня за мечтателя – но я уже установил род соотношения. Я
соединил два звена большой цепи. Лодка, лежащая на берегу, и неподалеку от нее пергамент
– не бумага – с черепом, нарисованным на нем. Вы, конечно, спросите: «Где тут
соотношение?» Я отвечу, что череп или мертвая голова, это – хорошо известная эмблема
пиратов. Флаг с мертвой головой поднят во всех морских схватках.
Я сказал вам, что то был пергамент, а не бумага. Пергамент вещь прочная – почти не
гибнущая. Дела маловажные редко препоручают на хранение пергаменту; ибо для простого
обыкновенного рисунка или писания он далеко не так удобен, как бумага. Эта мысль
внушила мне некоторые предположения – доводы для составления заключений о мертвой
голове. Я также не преминул заметить форму пергамента. Несмотря на то, что один из его
углов был уничтожен какой-либо случайностью, можно было видеть, что первоначальная его
форма была продолговатая. Это был один из таких свитков, который мог быть выбран для
меморандума – для записи чего-нибудь такого, что не должно было быть забыто и что
надлежало тщательно сохранить.
– Но, – прервал я, – вы говорите, что черепа не было на пергаменте, когда вы делали
набросок жука. Как же вы устанавливаете какое-либо соотношение между лодкой и черепом
– если этот последний, по вашему собственному уверению, был нарисован (Бог весть как и
кем), после того как вы сделали ваш набросок скарабея?
– А! вокруг этого-то и вертится вся тайна; хотя в данном пункте мне сравнительно
нетрудно было получить разъяснение. Путь мой был верен и мог привести лишь к одному
отдельному результату. Я рассуждал, например, так: когда я рисовал скарабея, черепа не
было видно на пергаменте. Когда я кончил рисунок и передал его вам, я внимательно
наблюдал за вами, пока вы переворачивали его. Вы, поэтому, не могли нарисовать черепа, а
другого никого не было, чтобы сделать это. Значит, это не было сделано с человеческой
помощью, и тем не менее это было сделано.