Page 6 - Евгения Гранде

народ не без основания считал признаком коварства. Это лицо выдавало опасную хитрость,
холодную честность, эгоизм человека, привыкшего сосредоточивать все свои чувства на
утехах скряжничества; только одно существо было ему хоть немного дорого — дочь Евгения,
единственная его наследница. Манера держать себя, приемы, походка — все в нем
свидетельствовало о той уверенности в себе, какую дает привычка к удаче во всех своих
предприятиях. Г-н Гранде, на вид нрава уживчивого и мягкого, отличался железным
характером. Одет он был всегда одинаково и по внешности был все тот же, что и в 1791 году.
Его грубые башмаки завязывались кожаными шнурками; во всякое время года он носил
валяные шерстяные чулки, короткие штаны толстого коричневого сукна с серебряными
пряжками, бархатный двубортный жилет в желтую и темно-коричневую полоску,
просторный, всегда наглухо застегнутый длиннополый сюртук каштанового цвета, черный
галстук и квакерскую шляпу. Перчатки, прочные, как у жандармов, служили ему двадцать
месяцев, и, чтобы не пачкать, он привычным движением клал их на поля шляпы, всегда на то
же место. Сомюр ничего больше не знал об этом человеке.
Из всех городских обывателей только шестеро пользовались правом посещать дом г-на
Гранде. Самым значительным из первых трех был племянник г-на Крюшо. Со дня своего
назначения председателем сомюрского суда первой инстанции этот молодой человек к
фамилии Крюшо присоединил еще де Бонфон и всеми силами старался, чтобы Бонфон
возобладал над Крюшо. Он уже и подписывался: К. де Бонфон. Несообразительный истец,
назвавший его «господином Крюшо», вскоре на судебном заседании догадывался о своей
оплошности. Судья мирволил тем, кто называл его «господин председатель», и отличал
благосклоннейшими улыбками льстецов, именовавших его «господин де Бонфон».
5
Председателю было тридцать три года; ему принадлежало имение Бонфон; (Boni fontis ),
дававшее семь тысяч ливров дохода; он ждал наследства после своего дяди-нотариуса и после
другого своего дяди — аббата Крюшо, сановного члена капитула Сен-Мартен де Тур, — оба
считались довольно богатыми. Трое этих Крюшо, поддержанные изрядным числом
родственников, связанные с двадцатью семьями в городе, образовали своего рода партию, как
6
некогда Медичи во Флоренции; и как у Медичи, у Крюшо были свои Пацци. Г-жа де
Грассен, родительница двадцатитрехлетнего сына, неукоснительно являлась к г-же Гранде
составить ей партию в карты, надеясь женить своего дорогого Адольфа на мадемуазель
Евгении. Банкир де Грассен усиленно содействовал проискам своей жены постоянными
услугами, которые втайне оказывал старому скряге, и всегда вовремя являлся на поле битвы. У
этих троих де Грассенов тоже были свои приверженцы, свои родичи, свои верные союзники.
Со стороны Крюшо старик аббат, Талейран этого семейства, опираясь на своего
брата-нотариуса, бодро оспаривал позицию у банкирши и пытался уберечь богатое наследство
для своего племянника, председателя суда. Тайный бой между Крюшо и Грассенами, в
котором наградой была рука Евгении Гранде, страстно занимал разнообразные круги
сомюрского общества. Выйдет ли мадемуазель Гранде за господина председателя или за
господина Адольфа де Грассена? Одни разрешали эту проблему в том смысле, что г-н Гранде
не отдаст свою дочь ни за того, ни за другого. Бывший бочар, снедаемый честолюбием,
говорили они, подыскивает себе в зятья какого-нибудь пэра Франции, которого триста тысяч
ливров дохода заставят помириться со всеми прежними, настоящими и будущими бочками
дома Гранде. Другие возражали, что супруги де Грассен оба благородного происхождения и
очень богаты, что Адольф очень милый кавалер, и, если только за Евгению не посватается
племянник самого папы, такой союз должен был бы удовлетворить человека, вышедшего из
низкого звания, бывшего бочара, которого весь Сомюр видел со скобелем в руках и к тому же
носившего в свое время красный колпак. Наиболее рассудительные указывали, что для г-на

5 Bonus fons — хороший источник (лат.).

6 Знатный флорентийский род, в XV–XVI вв. соперничавший с родом Медичи.