Page 72 - Герой нашего времени

– Держу, – отвечал Вулич глухим голосом. – Майор, вы будете судьею; вот пятнадцать
червонцев, остальные пять вы мне должны, и сделайте мне дружбу прибавить их к этим.
– Хорошо, – сказал майор, – только не понимаю, право, в чем дело и как вы решите
спор?..
Вулич вышел молча в спальню майора; мы за ним последовали. Он подошел к стене, на
которой висело оружие, и наудачу снял с гвоздя один из разнокалиберных пистолетов; мы еще
его не понимали; но когда он взвел курок и насыпал на полку пороху, то многие, невольно
вскрикнув, схватили его за руки.
– Что ты хочешь делать? Послушай, это сумасшествие! – закричали ему.
– Господа! – сказал он медленно, освобождая свои руки, – кому угодно заплатить за
меня двадцать червонцев?
Все замолчали и отошли.
Вулич вышел в другую комнату и сел у стола; все последовали за ним: он знаком
пригласил нас сесть кругом. Молча повиновались ему: в эту минуту он приобрел над нами
какую-то таинственную власть. Я пристально посмотрел ему в глаза; но он спокойным и
неподвижным взором встретил мой испытующий взгляд, и бледные губы его улыбнулись; но,
несмотря на его хладнокровие, мне казалось, я читал печать смерти на бледном лице его. Я
замечал, и многие старые воины подтверждали мое замечание, что часто на лице человека,
который должен умереть через несколько часов, есть какой-то странный отпечаток
неизбежной судьбы, так что привычным глазам трудно ошибиться.
– Вы нынче умрете! – сказал я ему.
Он быстро ко мне обернулся, но отвечал медленно и спокойно:
– Может быть, да, может быть, нет… Потом, обратясь к майору, спросил: заряжен ли
пистолет? Майор в замешательстве не помнил хорошенько.
– Да полно, Вулич! – закричал кто-то, – уж, верно, заряжен, коли в головах висел, что за
охота шутить!..
– Глупая шутка! – подхватил другой.
– Держу пятьдесят рублей против пяти, что пистолет не заряжен! – закричал третий.
Составились новые пари.
Мне надоела эта длинная церемония.
– Послушайте, – сказал я, – или застрелитесь, или повесьте пистолет на прежнее место, и
пойдемте спать.
– Разумеется, – воскликнули многие, – пойдемте спать.
– Господа, я вас прошу не трогаться с места! – сказал Вулич, приставя дуло пистолета ко
лбу. Все будто окаменели.
– Господин Печорин, прибавил он, – возьмите карту и бросьте вверх.
Я взял со стола, как теперь помню, червонного туза и бросил кверху: дыхание у всех
остановилось; все глаза, выражая страх и какое-то неопределенное любопытство, бегали от
пистолета к роковому тузу, который, трепеща на воздухе, опускался медленно; в ту минуту,
как он коснулся стола, Вулич спустил курок… осечка!
– Слава Богу! – вскрикнули многие, – не заряжен…
– Посмотрим, однако ж, – сказал Вулич. Он взвел опять курок, прицелился в фуражку,
висевшую над окном; выстрел раздался – дым наполнил комнату. Когда он рассеялся, сняли
фуражку: она была пробита в самой середине и пуля глубоко засела в стене.
Минуты три никто не мог слова вымолвить. Вулич пересыпал в свой кошелек мои
червонцы.
Пошли толки о том, отчего пистолет в первый раз не выстрелил; иные утверждали, что,
вероятно, полка была засорена, другие говорили шепотом, что прежде порох был сырой и что
после Вулич присыпал свежего; но я утверждал, что последнее предположение
несправедливо, потому что я во все время не спускал глаз с пистолета.
– Вы счастливы в игре, – сказал я Вуличу…
– В первый раз от роду, – отвечал он, самодовольно улыбаясь, – это лучше банка и