Page 175 - И жили люди на краю

172
Яхонтов зевнул в кулак, буркнул:
– Чаек организуй.
Через минуту адъютант вернулся с чаем. Яхонтов принял
стакан, вяло махнув подчиненному: иди. Но тут же окликнул,
помедлил, как медлят, когда что-то вспоминают, и вот, вспомнив,
только отнюдь не важное, а так, обыденное, бесстрастным
голосом, каким говорят о пустяках, сказал адъютанту, чтоб тот
распорядился от его имени об отправки майора Лактионова в
179-й полк.
– Там поредел офицерский состав, и этому разгильдяю
найдут дело, – генерал быстрым, настороженным взглядом
скользнул по лицу адъютанта, намереваясь уловить усмешку на
его губах.
Лицо адъютанта было серьёзно. И ответил он, как отвечал,
когда требовалось выполнить ответственное задание.
Яхонтов проговорил:
– Отдыхай, Илья.
Адъютант исчез за дверью; генерал, не раздеваясь, лёг на
кровать, ноги положил на табурет – может, удастся уснуть. В
последнее время надоедливо бередят воспоминания, порой перед
глазами встают люди, которых вроде и не знал. Но ещё
тревожней становится от мыслей, что будет после войны. Да, на
любом собрании, в беседах с бойцами он говорит, что жизнь
наступит хорошая. А наедине с собою иронично усмехается: уже
под пятьдесят, и не дотянет до неё, хорошей, – слишком много
разрушено, нищета кругом. И возникает боязнь: вдруг не забудут
просчёты и ошибки, и вместе с прославлением побед начнётся
разбирательство, кто в чем виновен. Ведь действительно, кто-то
же виноват, что война оказалась такой долгой и тяжкой?
Точно иглой кольнуло ногу ниже колена; боль медленно,
вязко спустилась в ступню.
И накатил на него новый прилив раздражения: стратеги,