Page 172 - И жили люди на краю

169
артиллеристам, чтоб ударили немного левее? А может, те с
похмелюги вообще бьют, куда чёрт подскажет...
Робко пискнула в траве мышь, на поваленном дереве
застучал дятел, а в серо-дымной дали, за сопкой, зародился
монотонный плотный гул и протяжно-слитное: ааааа-а!.
Он вскочил и закричал во всю силу голоса:
– Ро-ота!..
И смолк, испугавшись, что его не услышат.
Но сверху, из леса, покатилась волна солдат, и когда со всех
сторон охватила командира, он ещё крикнул:
– Ро-ота, за мной!
И рванулся к валу вместе с волной; люди обегали старые с
обвисшими ветками лиственницы, как вода обтекает валуны, и
также, как вода вливается в расщелины между скал, они густо
проносились по полянкам и наконец развернулись широко,
подхватывая с собою всех уцелевших во рву, чтобы разом
перехлестнуть через вал.
Ромашов почувствовал боль в правой ноге – будто тисками
сдавливало выше щиколотки; боль, наверное, и раньше была, но
он не ощущал, теперь же, едва пересиливал её, отставая от
солдат, он боялся, что скоро не сможет бежать.
«Что такое? – растерялся Ромашов. – Не ранен же. На
сапоге ни царапины». – Он на бегу нагнулся, и в эту секунду над
ним прошла очередь. Стреляли сзади. Ромашов мгновенно
прыгнул за дерево. Обернувшись, увидел Евграфова с автоматом.
И отшатнулся – пули хлестнули по дереву, сбивая кору.
– Куда загнал нас, старлей? За что людей положил, контра
недобитая! Давно вижу, как ты...
Ромашов выстрелил из-за дерева, определив по голосу, что
Евграфов совсем близко. Тот слабо, с испугом ахнул. Ромашов
выглянул – старшина отбросил автомат, точно он обжог ему
руки, и, падая, ткнулся головою в куст бузины.