Page 188 - И жили люди на краю

185
махры, – керосин в лампе кончился неделю назад, а огарок свечки
хранился на всякий случай.
– Гурея, – в стекло стукнули так, словно ткнулся осенний
лист.
«И кто енто меня?..» – безразлично подумал старик, встал,
отодвинул занавеску, грязную, засаленную, не стиранную после
смерти жены.
К окну прижалось широкое тёмное лицо. Гурей отпрянул
назад и опустил правую руку, нащупывая табурет.
– Гурея... Ты, пожалуйста, вспомни меня, – сказал
по-японски человек за окном. – Я Ким.
– Что за Ким? Откуда? – тоже по-японски спросил Гурей.
– Вспомни, мы познакомились, когда я готовил папоротник.
А после ты меня спас.
– Я... спас? – не понял Гурей.
– Забыл, да? Дерево на меня падало.
– Дерево? А-а, – протянул Гурей. – А чего же ты мне голову
морочишь? – он подошел к двери, сбросил крючок. – Входи.
– Пожалуйста, не шуми, – попросил Ким, обернулся,
всматриваясь в чёрную, глухую улицу и скользнул в дом.
Гурей чиркнул кремнем, чтоб прикурить.
Кореец схватил старика за руку.
– Не надо. Не надо света.
Гурей почувствовал, что Ким весь дрожит; руки у него
были холодные и влажные, словно недавно вышел из моря.
– Чего испугался? Русский десант, что ли?..
– Нет, японцы... – перебил Ким. – Они всех нас перебьют.
– Ну, мне одинаково от кого смерть принять. А корейцев-то
зачем? Вы же так похожи друг на друга.
– Hе шути, Гурея. Я весь день в лесу прятался. Хорошо, что
у меня ни жены, ни детей, а то бы... Ведь не военные люди, вчера
на огородах работали, а ночью они собрались, взяли топоры,