Page 193 - И жили люди на краю

190
русских не нападут, как на корейцев.
– А военных тут видел?
– Военным не до нас… – Гурей ушёл на огород и через
полчаса принёс в большой деревянной миске свежего картофеля,
вилок капусты, свёклу, луку, укропу. – Борща сварим. Без мяса,
правда. Свинью я давно съел. Забыл уж как её звали. Но на второе
в чулане рыбка сохранилась. И два гриба есть. Белых. Вчера
вблизи дома выдернул. А раньше-то сколько грибов набирал! И
солили, и сушили. Ладно, подсаживайся картошку чистить.
Ким сел к столу, левой рукой взял картофелину, правой –
нож.
– Гурея, вот я денег немного накопил. А если японцы
сдадутся, кому нужны эти деньги? Другие придумают, так?
– Пожалуй, так, – кивнул Гурей. – Мне легче: у меня ни
иены за душой.
– Я бы всё отдал за дорогу. Мне бы на родину...
Гурей вспомнил: Кима и его брата завербовали на остров
японцы, пообещав хорошие заработки; сперва они строили
железную дорогу, брат Кима выбился в бригадиры, после
устроился ещё лучше – в торговой фирме. Ким же мотался от
одного предпринимателя к другому – слава Богу, был
свободным. Не то, что тысячи корейцев, которых позже привезли
сюда насильно; жили те в бараках, как заключенные. Работали от
светла до темна; лечить их не лечили, истощавших, полуживых
зарывали в ямы, – в общем, сведения из бараков вылетали
страшные. И называли-то их жутко – такобея. По-японски это –
логово осьминогов. Странно, загнали корейцев в бараки и –
логово. И корейцы, выходит, осьминоги?
Не понимал Гурей японской премудрости. И знал, что
никто ему не объяснит её.
– На родину ты вернёшься, Кимушка.
– Да? – обрадовался кореец. – Почему ты так думаешь?