Page 219 - И жили люди на краю

216
галстуке и чёрных полуботинках. Чувствовалось, он высок,
крепок, но старше лейтенанта или ровесник нельзя было
определить – на его лицо падала вязкая тень от пышного фикуса,
растущего из кадушки.
Лейтенант указал на стул у глухой стены – она была
освещена жидкой позолотой, и Смолин отметил: солнце висит
над сопкой, под которой стоит его дом. Ни жене, ни детям он не
сказал, куда пошёл. И где он будет, что с ним станет, вряд ли они
узнают. Им скажут лишь о том, что он шпион, и ещё их будут
расспрашивать, где он бывал, с кем встречался, не выходил ли
ночью на связь и тому подобное.
– Та-ак, – произнёс лейтенант, кладя на стол пистолет.
– Начнём интересную беседу. С какого же времени работаете на
японскую разведку?
– Давно, Семнадцатый год.
– При каких условиях завербовали?
– Ну, что за условия? Тянули железный путь. Подошёл
один, сказал, чтоб я поехал в Тоёхару...
– Куда, куда? – спросил сидящий на диване мужчина.
– В Тоёхару.
Лейтенант и мужчина в гражданском костюме глянули друг
на друга, а Смолин с новым приливом раскаяния упрекнул себя
за трусость, которая привела его сюда. Нет, здесь не знали о нём.
– Рассказывайте обо всём по порядку, – вежливо попросил
мужчина в гражданском.
– Hу, коли по порядку, то выходит так. Родился я в
девятьсот пятом, после четырёх дней, как высадились на остров
японцы. Мать у меня из богатых, а батя – простой матрос
русского флота. Но это я узнал, когда сам семьёй обзавёлся – батя
по пьянке сболтнул и после просил меня и жену мою, чтоб
держали язык за зубами. В общем, как родители сошлись, я
толком не ведаю. Деда с бабкой помню смутно. Дед перед