Page 257 - И жили люди на краю

254
– Не приготовил.
– Тогда тебе лучше не вернуться из атаки.
– Спасибо, лейтенант, за тёплую заботу.
В сером дымном небе вспыхнули красные ракеты. Они ещё
горели, скользя вниз, а Ромашов вбежал на бугор и гаркнул:
– Ро-ота-а! За Родину! За Сталина! Вперёд!
Из леса рванулись за ним солдаты.

ПОКА РУБИЛИ КАШАЛОТА

Ночью на мелководье выбросился кашалот; очевидно,
немного побившись, он уснул к рассвету, и утренний ветерок
обсушил его огромную серо-бурую спину с белыми, словно
изъеденными известью пятнами и присосавшимися к коже
ракушками. Ещё до полного отлива, до той поры, как вода
выкатилась из-под светлого брюха, мужики взялись вырубать
топорами из туши животного куски мяса. Под него,
кроваво-красное, рыхлое, бабы и ребятня подставляли тазы и
лохани, корыта и вёдра; тащили к поселению тяжело, с
передышками, но довольные – теперь мяса и наварят, и нажарят,
и посолят, – словом, сами будут со жратвой и свиньям
достанется.
Гуреев сын, Антип, – шебутной и крикливый – во второй
раз отправил с ношей жену и детей домой, сам же бегал с
топором вокруг изрубленного, окровавленного кита и кричал:
– Где евона печень? Тута, чо ли, мужики? – он рубанул
топором по брюху. – Шибко пользительная, я слыхал, евона
печень.
Он перестарался, продырявил желудок – в лицо ему
фыркнула струя отвратительного газа; отскочил, сплюнул,
матюкаясь. На песок потекла из живота жёлто-серая жижа,