Page 259 - И жили люди на краю
P. 259
256
примирительно:
– Разбудишь...
– Кого?
– Вон усадьба, ослеп, чо ли?
Мужик испуганно обернулся, и в этот миг Гурей вырвал из
его рук карабин.
Ох, как взвыл, завертелся мужик! Выхватил из-под армяка
нож и пошёл на Гурея, хрипя и брызжа слюной, как бешеный.
Гурей наставил на него карабин.
– Погодь, безумец! Я тож стрелять обучен.
– Ты?.. А ну давай! Давай, сволочь продажная, бей в
партизана! Одного-единственного из отряда! Бог меня живым
оставил: не то помиловал, не то наказал. Не хочу я один мотаться,
как зверь. Не хочу-у-у! Стреляй!
– Не вой! – сердито сказал Гурей. – Жить надоть.
– Где? Земля уж ихняя.
– Дурости в нас много, потому и ихняя. Но север-то вроде
наш, не слыхал? Ишо середина сентября, и в октябре не
околеешь, дойдёшь до снега.
– Что-то странно ты говоришь? – с недоумением произнёс
мужик и спрятал нож за широкий пояс.
– На японца я похож? – Гурей опустил карабин. – Нет.
Тогды чо ж, приятель, об ином болтать? Язык не для того даден.
– А почему сам не уходишь?
– Сам я давно ба... Но жена у меня. Сын крохотный. Голову
ишо не держит. Куды ж я с ымя?
– А здеся можно?
– Пока ни чо.
– Выходит, возле бабы ёрзал? И не воевал?
– Я ж тебе растолковывал, приятель: мне некуды. Я средь
их остаюсь, а ты – вольный.
– Умно говоришь. Но чую: и у тебя что-то было, – мужик