Page 259 - И жили люди на краю
P. 259

256
          примирительно:
               – Разбудишь...
               – Кого?
               – Вон усадьба, ослеп, чо ли?
               Мужик испуганно обернулся, и в этот миг Гурей вырвал из
          его рук карабин.
               Ох, как взвыл, завертелся мужик! Выхватил из-под армяка
          нож и пошёл на Гурея, хрипя и брызжа слюной, как бешеный.
               Гурей наставил на него карабин.
               – Погодь, безумец! Я тож стрелять обучен.
               – Ты?..  А  ну  давай!  Давай,  сволочь  продажная,  бей  в
          партизана!  Одного-единственного  из  отряда!  Бог  меня  живым
          оставил: не то помиловал, не то наказал. Не хочу я один мотаться,
          как зверь. Не хочу-у-у! Стреляй!
               – Не вой! – сердито сказал Гурей. – Жить надоть.
               – Где? Земля уж ихняя.
               – Дурости в нас много, потому и ихняя. Но север-то вроде
          наш,  не  слыхал?  Ишо  середина  сентября,  и  в  октябре  не
          околеешь, дойдёшь до снега.
               – Что-то странно ты говоришь? – с недоумением произнёс
          мужик и спрятал нож за широкий пояс.
               – На  японца  я  похож?  – Гурей  опустил  карабин.  – Нет.
          Тогды чо ж, приятель, об ином болтать? Язык не для того даден.
               – А почему сам не уходишь?
               – Сам я давно ба... Но жена у меня. Сын крохотный. Голову
          ишо не держит. Куды ж я с ымя?
               – А здеся можно?
               – Пока ни чо.
               – Выходит, возле бабы ёрзал? И не воевал?
               – Я ж тебе растолковывал, приятель: мне некуды. Я средь
          их остаюсь, а ты – вольный.
               – Умно говоришь. Но чую: и у тебя что-то было, – мужик
   254   255   256   257   258   259   260   261   262   263   264