Page 254 - И жили люди на краю

251
солнечным лучом зеркальце, сказал, что рота пойдёт по
северо-восточному склону, развернувшись цепями от
щебёночной осыпи до скальных глыб; огневые точки противника
на карте-схеме обозначены, но могут быть и невыделенные,
поэтому смотреть в оба, не гнать людей и самим не ломиться на
пулю. Бойцы и так пойдут впереди танков – это всем объявить
перед атакой. И пояснить: смертники, засевшие в кустарниках и
зарослях травы, будут стараться поджечь нашу технику. Не дать
им это сделать. Уцелеют танки, и тогда перед дотами и дзотами,
перед траншеями противника, они прикроют собою нас...
Вздрогнул воздух, наполняясь гулом, тут же этот гул
понёсся к освещённому солнцем перевалу, как бы рассеиваясь и
затихая; когда совсем истаял, на склонах сопок чёрными шарами
вскинулась земля. Тотчас грохнул новый залп – оттуда же, из-за
леса. А через несколько мгновений ударили орудия и минометы,
расположенные где-то слева и справа.
– По взводам, ребята! Живо! – не по уставному сказал
Ромашов и поднёс к глазам бинокль. Снаряды падали, срубая
деревья, расшвыривая кусты, разрывая каменистую землю; они
словно искали огневые точки врага, а тот ничем не выказал себя и
под бомбами первой волны самолётов. Дым расплывался
иссиня-бурой пеленой, прикрывая зелёные поляны и жёлтые
глинистые плешины, цепляясь за ветки деревьев, окутывая их; он
тянулся вверх по склону, а с перевала скатывалась серая хмарь.
Ромашов с сожалением подумал, что артиллерия бьёт наугад. А
била она во всю мощь, ни на минуту не ослабевая. И самолёты,
разворачиваясь перед наволочью туч метали бомбы наобум.
Грохот бушевал жуткий и, наверное, мало кто услышал, как
огрызнулись японские орудия; они вскоре замолкли – их
накрыли наши снаряды.
– Вот это да! – оживлённо сказал подошедший замполит
батальона; он тяжеловато дышал не то от ходьбы, не то от