Page 265 - И жили люди на краю

262
– Надоть ба. Да у меня окромя рыбы сушёной – ни хрена!
Ну, хлеба могу спечь, – у Гурея вдруг мелькнула дерзкая мысль,
и он высказал её: – Слухай, не знаю как звать... а куды тебе
торопиться? Поживи у меня день-другой, сил поднакопи, а я у
соседей кой-чего поклянчу в долг. Когды жил-то хорошо, скоко
ымя давал?
– Ты что, отец, не один тут русский?
– Тридцать восемь дворов осталось. Вымираем
мало-помалу. А в прошедшие-то года нас поболе было. Как
соберёмся да загуляем!.. Счас тихо. И японцы все реже
наведываются. У самих, поди, и забот, и тревог много стало, как с
америкамами поссорились. А тебе-то чо пужаться – с русскими
не воюют...
– Не воюют? – возмущённо сказал моряк, а глаза его,
больные, засветились таким гневом, что Гурей отодвинулся. – Не
воюют, говоришь? Нет, отец, воюют! Да ещё как! Исподтишка!
Из-за угла! Наши корабли с грузами топят, безоружных людей на
воде расстреливают. Что, думаешь, мы везли? Тушёнку,
колбасный фарш, молоко сгущённое, ботинки. Сколько людей
можно было накормить, обуть! А это всё – на дно...
В темноте моряк доплёлся до его дома. То ли решил: будь
что будет, то ли поверил: не выдаст старик. И Гурею прямо-таки
сильно захотелось сделать русскому побольше доброго. И пока
тот отсыпался, натаскал в дом снеди, на которой с недельку
протянуть можно.
После моряк – он назвался Василием – рассказал о своей
стране. И получалось: чудно они там жили до войны – разные
заводы строили, все вместе на полях и сеяли, и жали, с вышек на
парашютах прыгали, задорные песни распевали, с врагами
боролись, которые в стране были, шпионов вылавливали. За
светлое будущее боролись, сказал он. И вдруг покатилась по
земле война. Дальше и дальше, до самой матушки-столицы. Но