Page 319 - И жили люди на краю

316
– О, Валентина Петровна, вы не представляете, какой он
неугомонный, – произнесла Зина. – Самый боевой командир.
Уже отправили документы на награждение.
Ромашов поморщился.
– Больно? – спросила хирург.
– Да нет...
– Это я вызываю у него повышенную кислотность,
– засмеялась Зина. – А я вполне серьёзно, Ромашов. Тебя
– к ордену, а комбата – на Героя. Батальон ведь первым шёл. Я
правильно говорю?
– Правильно, – сдержанно кивнул Ромашов: она
действительно не болтает, а хвастает тем, что слышала от
комбата. Значит, он Герой? На руке, которой была занята хирург,
непроизвольно дёрнулся нерв; ротному стало неловко
– женщина, конечно же, уловила, как он среагировал на слова
санинструктора и наверняка подумала: позавидовал.
Валентина Петровна мягко, но в то же время с подковыркой
поинтересовалась:
– Зина, а комбат тоже оборону прорывал?
– Командование знает... – с вызовом бросила Зина.
Валентина Петровна сказала Ромашову, что её
удовлетворяет то, что рана чистая, но как только прибудут на юг,
устроит его в какой-нибудь медсанбат.
– Спасибо, – поблагодарил Ромашов и пошёл по проходу,
ударяясь о стены – вагон сильно мотало.
– Не забудьте, что на обед – к комбату! – напомнила Зина.
Он не ответил; в другом вагоне на маленьких скамейках,
как для детей, спали солдаты; перешагивал через разбросанные
ноги. Окна были открыты, но всё равно крепко пахло потной
одеждой, тёплой кирзой. Торцовой двери не было – зиял провал,
под которым звякала сцепка. А за ней в тряске катилась
платформа.