Page 324 - И жили люди на краю

321
к детям, станешь жить уютно, тепло. Счастливый!
– А вы?.. – Ромашов посмотрел на комбата и
санинструктора, как смотрят на людей между собой близких, но
из-за чего-то повздоривших. – И вы так же.
– Ой, не скажи. Я временная жена. Раньше мне подобных
называли любовницами. Таинственное и красивое слово. Лучше
чем «жена», «супруга». Но меня и любовницей нельзя назвать.
Я, говорю, – временная баба...
– Что с тобою? – с чувством неловкости удивился комбат.
– Даже пятьдесят разбавленных грамм действуют...
– Извини. Разумеется, глупость сказала, – Зина закурила; в
сумраке её чуть раскосых глаз металось что-то отчаянное.
– Ромашов, а у тебя была любовница?
– У меня? Откуда?
– Я так и думала. Ты мальчик.
– Ну и нашла мальчика! – рассмеялся комбат. – Сразу двоих
смастерил. А любовнице троих подарит.
Захмелевший Ромашов представил себя в окружении
пятерых пацанов и двух женщин и с каким-то задорным ознобом
подумал: «Вот вернусь, встречу ту чернявую, и чем чёрт не
шутит?..»
– Налей-ка ещё, комбат, – попросила Зина.
– Хватит. И брось хандрить. Я же тебе объяснял...
– Помню. Возьмёшь с собою. Жене скажешь, домработницу
привёз...
«Дура!..» – подумал Ромашов и, выйдя в коридор,
высунулся в разбитое окно. Прямо от шпал покато и широко
сползал к воде песчаный берег. Из двух его точек, друг от друга
далеко расположенных, устремились в море бетонные стрелы
пирсов; концы их едва не сошлись – узкий проход остался между
ними. Северный пирс-волнорез завершался небольшим маяком; у
маяка всплескивали волны, а в треугольнике ковша поверхность